Стервочка Лиса. Лана Муар
вроде, только что ж этому дорблю запах нормальный не прикрутили? Выбрав самый вонючий кусман, я положила его в самый дальний от себя край тележки и двинула в мясной отдел, где придирчиво выбирала мясо и вкусняшку для себя любимой – сырокопченую колбасу. Потом в овощной, фруктовый, тот же кофе взять нужно – закончился, от слова совсем, ещё неделю назад, – заварки вроде как оставалось что-то, но с гулькин нос… Ну и, напоследок, водрузила на вершину получившейся пищевой пирамиды литровую бутыль Мартини. Писец. Каким образом я все это на своем горбу попру, даже не представляю, а вот охранник видимо представлял. Даже с каким-то сожалением посмотрел на карточку, которую я демонстративно медленно достала из кармана. Выкуси! Я честный фотограф, а не то, что ты там себе напридумывал. Чек, правда, не сильно порадовал окончательной суммой, но Пашка ведь друг? Друг. Значит, нечего жалеть. Тем более на Пашку. Один раз живем. Он, вон, мне картоху с огурцами солеными с дачи зимой постоянно привозит, хотя мог бы и не возить. И капусту квашеную, и грибочки, и ещё варенье теть Манино. Яблочное со сливой. Пальчики оближешь! Вот лучший друг! Хотя его жена с этого бесится постоянно и считает нас любовниками. А я ее сто миллионов раз предупреждала, что мы просто друзья, а она не верит до сих пор. И если уж совсем на чистоту, его Юлька меня саму бесила до тошнотиков. И что он в ней нашел? Истеричка нервная. Но, если Пашка ее любит, то и я люблю. А то, что от одного только ее голоса передёргивает…. «Пашенька, пересядь сюда, лапусик!» У-у-у, грыжа, психическая! Как будто от того, что он рядом со мной сидит, сразу заразу какую-нибудь подцепит. Лучше бы посмотрела хоть разок кого ему оперировать приходится. Вот там точно бывают кадры, к которым без скафандра лучше не подходить.
– Мое с кисточкой, пастафарянам! Борщецкий?
– Он самый, каннибал.
Пашка с порога начинает водить носом и, только скинув ботинки и намыв руки, разрешает обнять себя. Чисто по-дружески. Без всяких там подозрений и поползновений. Вот сколько дружим, столько и обнимаемся. Правда сейчас от него за километр несёт запахом больницы и каких-то лекарств – карьера хирурга вносит маленькие коррективы, но так даже веселее и сразу становится как-то спокойнее что-ли.
– А я тебе банку последнюю варенья притараканил, – улыбается он, показывая ладонью на пакет, с которым пришел.
– Юлька тебя потом сожрёт за нее, – я хмурюсь, но, блин, как же это приятно.
– Не сожрёт. А вот я бы чего-нибудь похомячил. Тем более моя лучезарная вчера свинтила к своим на неделю. Ну как свинтила, я ее отвёз и потом на работу. Ну и сама понимаешь, я так привык к домашней еде, что пельмени готовить не хочется.
– Дежурил?
– И дежурил, и кромсал, и даже спасал жизни аппендицитникам и одному плановому. Герой, не меньше.
– Время сколько, герой? – смеюсь я, и когда Пашка демонстрирует свои часы, уже на полном серьёзе соглашаюсь. – Герой.