Розыскной десятник. Средневековый детектив. АЛЬБЕРТ
десятник Преподобного. Святой отец упирался долго, твердя о тайне исповеди. И к нему ключик был подобран. Неужели христианин, окормляющий стадо, будет позволять резвиться нерадивой овце? Имен не надо упоминать! Всего лишь несколько особенностей поведения, что бы выявить паршивку. Меч правосудия не здоровому нужен, но больному. Предположим, дьявол свои зловредные щупальца запустил в неокрепшие души. А духовник и просмотрел… Что скажет епископ?
Был вызван к Десятнику король нищих и попрошаек. Крепкий орешек. Два увесистых удара и напоминание о детских скелетиках, найденных под развалинами сторожевой башни (там делят выручку бродяги) развязали королевский язык. Достигнув согласия, король с индульгенцией под глазом, отправился на ночной промысел, а Десятник стал записывать услышанное на обороте старых судебных протоколов.
4.
Изограф создает изысканные витражи и фрески, пишет святые лики и муки грешников, нет того, что не подвластно его кисти, фантазии и строгого соблюдения канона. Городской Совет не поскупился, сняли для мастера жилье, обеды оплачивали, краски покупали. Работал быстро, за два года все церкви обновил.
Брался за портреты. Донаторы-толстосумы, и в тучные годы, медные монетки без отчета на нужды церкви не жертвовали. Но следуя моде, стали раскошеливаться на заказы. Изограф рисовал их профили, пузатые покровители стояли вровень со Спасителем и Божией Матерью. Их любимые жены и дети заменяли на картинах святых и ангелов. Знатоки отмечали излишнюю увлеченность Изографа грудным портретом городских красавиц. Точнее, грудными деталям портрета. Простые горожане, так же не были обделены. Получали бесплатно миниатюры с собственными персонами.
Доверие преодолело скромность, мужчины перестали противиться, их жены и невесты, стали частыми гостями в доме рисовальщика. Творился очередной шедевр. И не только…
5.
Изограф молодой и красивый. Аккуратная бородка, вьющиеся каштановые волосы, длинные чувственные пальцы. Шрам от правого глаза до губ, след удара оружием. Мужественный взгляд.
Смотрит на модель, пронизывает, нежит душу. Подбирает слова, которые ждут. Смущает, околдовывает, берет в плен! Падшая, но счастливая, может первый и последний раз в жизни. Потом снова к курам, свиньям, долгам, запаху надоевшей похлебки и вару, разъедающему руки и глаза при стирке одежды. Рисует и читает вслух менестрелей, только одной. Ещё картины…
Холсты и доски развешаны по стенам, стоят по углам, втягивают в себя, поят непонятной силой. Желание больше, ощущение острее! Картины в доме Изографа не те, что в церкви и у заказчиков. Круги, линии, точки, чёрточки – в глазах рябит. Огромный красный круг в верхнем правом углу – солнце, поднимающееся по диагонали с чёрного поля – вспаханной мокрой земли.
Изображение перед глазами модели, со спины теплое проникновение изографа, шелком скользят его губы по затылку и плечам. Путешествие огрубевших кончиков пальцев