В Сырах. Эдуард Лимонов
пыль, стало ясно, что есть два душманских трупа, дети и жена Махмуда остались невредимы, а те душманы, кто остался в живых, сбежали в горы, Махмуд разумно оставил им свободный проход.
– That is not a white mentality, Edward. You and I cannot do such things[1].
– Махмуд такой же белый, как мы с тобой, не смуглый. Бывший советский офицер. Жена украинка. Готовит ему борщи. Он до сих пор носит советскую форму, правда, выгоревшую добела. Ну да, это не европейская ментальность.
– I’will tell you, Edward. Once…[2] французский образованный Ахмад Шах поиздевался над ЦРУ. В 1990 году люди ЦРУ обратились к нему с просьбой закрыть перевал Саланг на зиму. Выплатили ему за это пятьсот тысяч долларов. Деньги он взял, но ничего не сделал. Устроил пару мелких набегов на дорогу, и всё. Люди ЦРУ обиделись. Однако через шесть лет он им опять понадобился. Они напомнили ему о взятых деньгах.
– How much? – спросил хитрый «лев Панджшера».
– Half a million[3], – сказал человек ЦРУ.
– А! – промычал Масуд и обратился к своим советникам на дари: родном языке. Некоторое время они без эмоций что-то обсуждали.
«Мы не получали пятьсот тысяч», – сказал один из помощников спокойно. А Масуд также спокойно сообщил, что погода зимой 1990 года была ужасной. Его люди не могли передвигаться так, как хотелось бы. На том и закончили. Погода подвела.
– That is not a white mentality, Alan![4]
Мы смеёмся. Я знал в Москве афганцев: сыновей Бабрака Кармаля. В последующие годы Ален будет приезжать ко мне в Сыры время от времени, то один, то в компании Марка Эймса, огромного американца, редактора газеты Exile, они подружились через меня.
А потом из Кёльна приехала красноволосая Галина Дурстхофф и предложила мне стать моим литературным агентом в Германии. Я сказал, что я всегда «за любой кипеш, кроме голодовки». Я буду рад иметь агента.
– Что, кроме голодовки? – переспросила фрау Дурстхофф.
– Это такая тюремная поговорка, обычно она в ходу у малолеток. За любое, ну хулиганство, можно сказать. Я за любое хулиганство, кроме голодовки.
– Я тоже, – сказала фрау Дурстхофф. – Детей я вырастила, они взрослые, мы с мужем остались вдвоём, заботиться не о ком. Теперь я все силы буду отдавать работе.
Мы выпили дешёвого вина за то, что мы за любой кипеш, кроме голодовки. Дешёвое вино было у меня дома. Потому что денег у меня никогда не бывает много, а вино я люблю.
– В следующий раз я привезу вам хорошего вина, – сказала фрау Дурстхофф.
Я сказал, что я буду рад.
Когда я её провожал, она уже в дверях вздохнула и сказала:
– У вас такая оригинальная квартира…
– Вам правда нравится? Идёмте, я покажу вам мою ванну на львиных лапах.
И я показал ей ванну на львиных лапах.
– Видите, внутри, вот остатки лап и хвоста, был нарисован зелёный дракон. Часть его стёрлась
Это не менталитет белого человека, Эдуард. Ни ты, ни я так не поступили бы
Я расскажу тебе, Эдуард. Однажды…
Полмиллиона
Это не менталитет белого человека, Ален!