Люба Украина. Долгий путь к себе. Владислав Бахревский
руки.
– Обнимемся, кум? – спросил пан полковник.
– Обнимемся. Давно тебя не видал.
– Меньше по Варшавам ездить надо.
Хмельницкий и Кричевский обнялись.
– Ох! Это я велел тебя схватить! – повздыхал пан полковник, отирая вспотевший лоб. – По приказу пана Конецпольского.
– За что?
– Не сказали… Приедет комиссар Шемберг – он знает. Коли сам собирается допрос вести, значит, знает? – Пан полковник оглядел Хмельницкого. – А ты молодец! Не больно напугался.
– Вины за собой не чую. Где сидеть мне указано?
– Пошли. Тут новый сруб поставили. Обновишь.
– С печкой?
– Печки нет, но зато без блох, без тараканов. Да и не больно холодно пока. Эй! – крикнул пан полковник жолнерам. – Соломы свежей принесите. Побольше! Ты небось не обедал?
– Едва коня успел продать.
– Вот и славно! Пообедаем вместе… У тебя.
– В Чигирине?
– Зачем в Чигирине? Здесь и пообедаем.
Пан Кричевский, кликнув джуру, стал ему наказывать, какой еды принести, какого питья.
Новая тюремная изба была просторная и даже не очень темная. Четыре узких – руку не просунуть – оконца под потолком, а до потолка два человечьих роста.
В углу солома. Лавки вдоль стен.
– Стола нет! По-татарски придется, – сказал пан Кричевский, ожидая, когда джура разложит на скатерти еду. – А теперь ступайте все прочь, я сам буду охранять пана Хмельницкого.
Первым сел на пол, сложив ноги калачом.
– Садись, Хмель! С новосельем!
Выпили.
Богдан, выжидающе поглядывая на кума, закусывал корочкой хлеба.
– Плохи дела, – признался Кричевский. – О твоих речах в Роще доложено Конецпольскому. Доложил есаул Роман Пешта. Конецпольский сам твоего дела решать не станет, а к Потоцкому пошлет.
– Пешта! – встрепенулся Богдан. – То-то все ему не терпелось, подначивал меня разговоры начинать.
– Теперь дело не в том. Думай, как перед Шембергом будешь выкручиваться. Потоцкий на расправу скор.
– Спасибо, кум.
– За что? За то, что в тюрьму упек? Ты, не лукавя, скажи мне: всерьез затеваешь карусель? Роман брехал, будто татар хочешь звать.
– Верно брехал.
– Тогда дело и впрямь серьезное. В Чигирин я сообщу твоим казакам, чтоб ко всему готовы были.
– Тимоша надо предупредить.
– За Тимошем я послал.
– Его тоже в тюрьму? – быстро спросил Богдан. – Ты что же, знаешь, где он?
Тимоша Богдан отправил в Переяслав с сестрицами и меньшим братишкой Юрко.
– Кум! Недоверчивый ты человек! Где Тимош, хорошие люди сказали. А позвал его в Чигирин, чтоб в случае нужды бежать вам было сподручней, чтоб потом не искали друг друга. Ты, кум, спасибо мне скажи, что я тебя в Бужине арестовал, перехватил у Чаплинского.
8
Пан Шемберг приехал в крыловскую тюрьму в первый день декабря.
– Мне понятны причины, подвигнувшие тебя, пан Хмельницкий, на выражение недовольства, но чтобы ты – один