Власть мертвых. Ольга Погодина-Кузьмина
к людям другой расы – естественный биологический механизм. На этом зиждется структура общества, – заметил Майкл, возвращаясь к своей первоначальной мысли. – Мы, представители «золотого миллиарда», меньше всего заинтересованы в социальном и национальном равенстве – кто тогда будет убирать наши дворы, чинить канализацию? Голод и подчиненная психология азиатских народов – основа мировой экономики, не будем об этом забывать.
– Да, – согласилась Оксана Вениаминовна. – И вообще, если не все люди одинаково умны и талантливы, то же можно сказать и про народы. Европейцы создали великую культуру и заслуживают привилегированного положения.
Лида снова свела разговор к шутке:
– А вот мне кажется, самое привилегированное положение должны занимать лошадки. Они ведь умнее, благороднее и справедливее большинства людей.
– Вы смотрите на вещи, как император Калигула, – проговорил, возвышая голос, Майкл, – он даже привел лошадь в Сенат, чтобы она управляла Римом.
«Вечно надо умничать», – с неприязнью подумал Игорь и тут же мысленно осекся. В последние дни он постоянно винил себя, что не может принять и полюбить Майкла, как любил когда-то Георгия – со всеми недостатками, дурными привычками, телесным и душевным несовершенством.
После завтрака осматривали конюшню, купались на ближнем пляже; под вечер пили чай в саду, где летали бесшумные нетопыри.
– Значительная часть из того, что мы называем «личностью», объясняется структурой и химическими реакциями мозга, – говорил Майкл. – Не нужно обольщаться, мы – не загадка вселенной. Просто биологические структуры, перерабатывающие органику, чтобы рано или поздно также стать объектом переработки. Вирус – не менее сложная и даже более приспособленная к жизни система, чем человеческий организм…
– Нет, я не верю в теорию эволюции, – возражала Оксана Вениаминовна. – Я не могу принять мысль, что человек произошел от обезьяны. Все-таки есть какая-то высшая сила, называй как угодно… Иначе непонятно, где конечная цель? Каков смысл?
– Смысл в том, чтобы получить от жизни максимум удовольствия, – улыбался вставными зубами Коваль.
– И все? Только физиология? Нет, я не могу это принять…
В седьмом часу, когда уже спустились ранние здесь сумерки, Игорь ушел в сад. Пробрался через заросли алоэ и сел на еще теплое каменное ограждение, слушая однообразную перекличку цикад и шорох ящериц в сухой траве.
Майкл нашел его минут через десять. Мягко упрекнул:
– Опять куришь… Тебя что-то беспокоит?
– Просто хотел побыть один.
– Извини, если помешал.
– Все нормально, – проговорил Игорь, отворачиваясь. – Просто одна сигарета.
Майкл помолчал с минуту, потом присел рядом на камни, осторожно коснулся его колена.
– Ты скучаешь. Может, нам поехать куда-нибудь на пару недель – в Рим, в Париж? Повторить наш чудесный рождественский вояж? Сходим в клуб. Тебе, наверное, хочется общаться со сверстниками.