Охота на Джека-потрошителя. Охота на князя Дракулу. Керри Манискалко
такой ум, как у тебя, не следует расходовать зря на мысли о побрякушках и сплетни.
Я снова сосредоточилась на рисунке. Описание той женщины, которая недавно снимала с меня мерки, почти в точности совпадало с приметами этой покойницы.
Чтобы подтвердить отцу, что я действительно ходила выбирать одежду, я по дороге зашла в ателье, выбрала лучшие ткани и новые фасоны и договорилась, чтобы их прислали ко мне домой. Я остановила свой выбор на прогулочном платье темно-синего цвета с золотистыми и кремовыми полосками.
Турнюр был меньше, чем на других платьях, и плотный материал идеально подходил для прохладной погоды. Больше всего мне понравилось вечернее платье, которое я выбрала для приема гостей. Оно было из ткани цвета сахарного сиропа, в мелких розочках, вышитых спереди. Нежно-розовая накидка, каскадом спускающаяся до полу, дополняла свободно сидящее платье.
Если честно, я дождаться не могла, когда они будут готовы. То, что я изучала трупы, не означало, что я не ценю красивые наряды. Мои мысли вернулись к насущным делам. Если бы у портнихи не было достойной работы, она вполне могла бы оказаться в конце концов на улице, а потом и в лаборатории дяди.
Еще одним хладным трупом для вскрытия.
Я прошла через комнату к тому месту, где стоял маленький столик в углу; служанка недавно принесла туда поднос с чаем и блюдом лепешек с малиновым джемом. Я налила себе чашку чая «Эрл Грей», положила кусочек сахара затейливо украшенными сахарными щипчиками – сама эта роскошь в сочетании с новым ужасным убийством вызывала тошноту.
Я налила вторую чашку для дяди, но не притронулась к лепешкам. Кроваво-красный цвет джема вызывал у меня отвращение, я боялась, что больше никогда не почувствую голода.
Дядя рывком вернулся в реальность из своей задумчивости, когда я протянула ему дымящуюся чашку. Сладкий запах чая с бергамотом на несколько драгоценных мгновений отвлек его внимание, но потом он продолжил ходить по комнате и бормотать себе под нос.
– Где этот чертов мальчишка?
Он машинально бросил взгляд на бронзовые часы в форме сердца, висящие на стене, раздраженно морща лоб. Трудно сказать, что вызвало у него большее раздражение – сами часы или Томас Кресуэлл.
Эти часы ему подарил мой отец в те давние времена, когда он хорошо относился к дяде, после получения им диплома врача. Отец раньше, когда мама была жива, мастерил игрушки и часы – еще одна радость, которую отняла у него мамина смерть.
Я отвернулась от религии из-за ее неспособности помочь в беде, а отец – от брата и от науки за то, что они не сумели спасти маму. Когда она умерла, отец заявил, что дядя не приложил всех необходимых усилий.
И наоборот, дядя считал, что отец слишком уж надеялся на чудо, которого он не мог сотворить, и глупо обвинять его в смерти мамы. Я и представить себе не могла, что можно так ненавидеть брата, и жалела их обоих за эту вражду.
Я стала считать минуты. Томас вышел час назад, чтобы повидаться с членами своей группы ночных наблюдателей. Дядя надеялся, что кто-то из них мог заметить