Искры и зеркала. Дорофея Ларичева
ничем не заслужила подобной милости! Дора лениво приподнялась на локте и мило улыбнулась:
– Доброе утро, Машусик.
«Близняшка» скривилась и вышла, хлопнув дверью.
Спустившись на завтрак, Дорофея вежливо, точно в старинной постановке, раскланялась со старшими Ивановыми. Как точно с ними вести себя, она не знала. Вдруг в их времени заведено проявлять вежливость по-особому?
– Дорофея, достаточно просто сказать «доброе утро», – подсказал Леонид Алексеевич, пряча улыбку.
Машка за стол не вернулась, оставив недоеденные гренки остывать на блюде. Глядя на нее, мать только вздохнула, отец неодобрительно покачал головой.
– Я кругом виновата, – больше для соблюдения приличий, чем из чувства вины, призналась Дора.
– Глупости. – Отец не стал защищать дочь. – Машутка выросла эгоисткой, ни в чем не знающей отказа. Ей полезно прочувствовать, что значит не быть центром вселенной.
– Тем более мы все равно в Барск собирались, – закончила Александра Михайловна. – Квартиру свою продали, чтобы домик этот по своему усмотрению обустроить. По осени меня переводят в местные лаборатории. А выбрать персонального наставника для дочери я не мечтала. Ты, Дора, не переживай. Главное, мы вовремя тебя вычислили и приняли меры.
«Уф, это хорошо! – окончательно успокоилась путешественница сквозь время и пространство. – А Маху я достану так, что она не выдержит, первой пощады запросит, тогда и поговорим по душам. Иногда, чтобы по-настоящему сдружиться, нужно как следует сцепиться. Лучше друг друга узнаешь».
Рассуждая подобным образом, Дора позавтракала и только собралась уточнить у Ивановых местные обычаи и правила поведения, как на кухню вбежала взволнованная Маша.
– Там вертолет у калитки! Военный, кажется.
– Пора, девочки, собирайтесь. – Мать поднялась из-за стола, сразу став сосредоточенной и серьезной. – Вещи я вам сложила. На остальное у вас десять минут.
Спорить не стали. Прощание прошло как-то скомкано. Родители тискали Машу, шептали на ушко наставления, убеждали быть хорошей девочкой. Дора, ощущая поднимающееся в груди раздражение, отвернулась и первой запрыгнула в кабину.
Бородатый пилот, приподняв затененные очки, коротким кивком поздоровался и, наклонившись к двери, поторопил:
– Я должен без пяти одиннадцать высадить девочек на набережной. Времени в обрез.
Насупившаяся Машка нехотя заползла в кабину, зашуршала свертками, долго пристегивалась, назло растягивая время.
– Удачи вам, девочки! – помахала рукой Александра Михайловна.
Леонид Алексеевич улыбнулся на прощание. Да-да, понятно – будут звонить, к осени приедут в город. А до тех пор их, почти близнецов, будет изучать таинственный наставник. Дорофея представляла его себе лысеющим стариком с всклоченными волосенками над ушами, узкими очками, блеющим козлиным голоском. Как раз такими изображают в кино и сетевых постановках свихнувшихся ученых и занудных преподавателей. Хотя ее и Машкины родители тоже ученые, но вполне