Искры и зеркала. Дорофея Ларичева
у нее… – Он не договорил, только красноречиво поморщился.
– Я-а-асно, – протянула Дора, скопировав выражение его мордашки. Обиженный, значит.
– Иди, не заставляй ее ждать, – напрягся парень. – Я тебя найду. Держи адрес и пароль от электронной почты. На этот ящик я буду тебе писать. – Он запихнул в руку Доры скомканный листочек. Девушка поморщилась, ощутив прикосновение холодных пальцев. – Только не с ее компьютеров. Пойми, ты очень многого не знаешь.
– Непременно, – легко согласилась Дорофея, машинально потирая мигом закоченевшую ладонь. Сердце возмущенно застучало о ребра, с каждым мгновением наращивая темп. «Беги от него», – твердил здравый смысл. – Пока, Ланс.
– Погоди, – удержал он ее за плечо. – Намочи лицо и руки, чтобы не вызвать подозрений.
– Хорошо, – легко согласилась она. – Смотрю, здесь интересней и интересней с каждой минутой.
Дора помахала ему на прощание и направилась к столику, ощущая, как по плечу резво разбегаются мурашки. А юноша застыл в замешательстве.
«Она? Не она? – крутилось в его голове, мучило, сводило болью спину и скулы. – Только бы не она! Слишком юная, наивная. Но та тварь тоже не казалась опасной, пока…»
Вспоминать было невыносимо. Даже не от боли потери, а от собственного бессилия в те дни, когда он лишился самых близких людей, и сейчас, когда на шаг приблизился к возмездию.
18 июня. Барск. Здание Комиссии
В Зале Бесед собралась разношерстная компания: трое членов Комиссии и полноватый брюнет лет тридцати в дорогом костюме-тройке. Ни его расслабленная поза, ни мечтательный взгляд глубоко посаженных глаз не вводили в заблуждение. Главный здесь именно он, а не мэр Барска, деловито перебирающий фотографии Марии Ивановой и ее клона.
– Считаешь, они нам помогут? – нервно теребя в пальцах карандаш, спросил Анатолий Гончаров. – Пока еще у них способности проявятся…
Своего собеседника он презирал, и брезгливого отношения не скрывал. Как вообще можно уважать человека, примеряющего человеческие жизни, точно обноски в комиссионке? Зато надеялся с его помощью преуспеть, разжиться чинами и наградами.
– Я же говорил, способности не главное, – спокойно ответил брюнет, подавив зевок.
Он не любил мрачные помещения, а в этом зале было слишком много черной краски, несмотря на всю иллюминацию. Черный стол с сияющей звездой, черный потолок и стены в сине-зелено-красных лампах и светящихся трубках. Обстановка навевала на брюнета неприятные воспоминания о годах страха, о занятии, которое даже сейчас большинство обывателей готово поднять на смех. Но именно благодаря тому занятию он сейчас сидит здесь – живой и невредимый.
– Куда они денутся. – Он потянулся, сверкнув дорогими часами на запястье. – Разве что при клонировании что-нибудь напутали. Но ваше Шило не из тех, кто ошибается.
– Четыре смерти в Центре клонирования за последний год – это не ошибки? – искренне возмутилась Инга Чащина, забирая у