Месть обреченных. Данила Резак
как я тебя понял, видергенгер лежит?
Старик вытаращил глаза, показывая, что слово ему не знакомо.
– Возвращенец, говорю?
Дед закивал:
– Да, Нелапси! Страшный убыр, блаутзаугер – по вашему, по королевскому! За одну ходку деревню могет вырезать. Чую, давно здесь лежит! Злой аки пес цепной, отгрыз уже себе все, до чего дотянуться зубами смог! Надо будет из веси люд пригнать, чтоб башку ему отхряпать. Наверняка, убивец схоронен. Давно уж, лет пяток! Что его в могиле держит, единому вашему Отступнику ведомо. Знать, ворожил умелый человек, долгих лет ему! Мне еще чуток до него оставалося. Глядишь, к закату бы управилси. Ужо не ведаю, пробудился бы, али нет, но все же, авось и схарчил бы паразитов! А до деревни далече. Сутки пути. Он бы туды все равно за ночь не добрался, полыхнул бы на ясном солнышке, как сухая лепешка коровья!
Конрад невольно восхитился мужеством старика-кочевника. Манцаров не любили многие, за их неряшливость, лень и чрезмерную любовь к выпивке, но порой, среди этого, лишившегося своей огромной земли на северо-востоке, народа, попадались настоящие мудрецы и герои. Государство манцаров Ростания некогда находилось за океаном, и занимало обширные, почти пустые территории, доставшиеся манцарам легко и непринужденно. Эта легкость не осталась безнаказанной. Многочисленные кочевые племена, хлынувшие с юга и востока заокеанских территорий, разорвали на клочки Ростанию. Манцары не удержали обширных владений и ассимилировались с народами диких племен, северных империй, Рыжих островов и, наконец, Треснувшего Королевства. Забывшие почти все свои обычаи, обряды и растерявшие духовные ценности, манцары являлись для жителей Треснувшего Королевства неприятным напоминанием о том, что может случиться с ними, если их страна развалиться окончательно. Единственное, что осталось у манцаров – так это их бесшабашная смелость и отчаянность. Кочевники не боялись никого. Между тем, слово «кочевники» мало подходило для манцаров. Больше половины из них уже осели, а те, что еще мыкались по свету, были одержимы одной общей целью – найти себе новую страну, новые земли, чтобы возродить славу своего народа.
Конрад иногда по долгу службы встречался с манцарами и более или менее понимал их причудливую речь.
Старик, хлопотавший над Яном, приговаривал:
– И-и, касатик! Куды тебя пес понес, на помочь старику? Хрен бы со мной, старым! Вам вить жить ишшо, да плодиться! Чай вить, зазноба-то есть? А?
Ян захлопал глазами:
– Я вас не понимаю.
Старик перешел на ужасный ломаный общекоролевский:
– Обручен? Нивиста ись?
Ян отрицательно покачал головой. Старик всплеснул руками:
– Как нету? Такой красавец, и девку не нашел? Аль оне тебя сами ищут? Тоже стражник, что-ли? Гворю, тожа как он? – старик ткнул узловатым пальцем в сторону Конрада.
Ян устало улыбнулся, затем показал рукой, что он щиплет невидимые струны, и хрипло запел.
Дед ополоумел от радости:
– Да ну? А батюшки! Брешешь, поди? Певун никак? Ой-ти радость-то какая! Куды путь-то держите? В Шленхау?