Русский лес. Леонид Леонов
так уйдем, пущай спит твой закон… Ты чего к месту прирос, Титка? Вставай, дуборос, кланяйся за угощение… поехали!
Послышался беспорядочный треск сдвигаемой мебели, шарканье ног и беспомощные женские вздохи.
– Я все же прошу вас присесть, господа… и войти в мое положение: я уж вам открываюсь, как на исповеди! У меня сгрудились срочные платежи, и проценты в банк совсем замучили. Кроме того, внуки малые на руках, да еще зять психопат… Отвернитесь, не слушайте, дети. Ну, просто выдающийся психопат! – повторила она с таким страдальческим выражением, что теперь со стороны купцов было бы бессердечно не надбавить цену. – Давайте же прикинем хоть начерно. Даже если по-вашему… скажем, восемь тысяч десятин по сорок кубов… пусть будет по пять рублей… хорошо, даже по четыре с полтиной за сажень. Посчитай на листочке, Коко, сколько получается… и не щипай Леночку, стыдись: ты уже мужчина!
Наступила пауза, и потом срывающийся от волнения детский голос объявил причитающееся к платежу в миллион триста сорок тысяч, а это показывало, в свою очередь, что мужчина был не слишком силен в арифметике.
– Ну, вот… – упавшим голосом сказала хозяйка, и мальчикам стало ясно, что барыню победили.
– Такие деньжищи только в задачниках Евтушевского попадаются, обожаемая, – жестко и речисто отрезал главный покупатель. – Ты не барыши свои, ты мои убытки считай. У тебя там одной гари поболе двух тыщ будет, а куды мне ее к черту… разве только самовары ставить? Так мы чайком-то почти и не балуемся!..
– Осподи, да с него обопьешься, с чаю-то! – весело хохотнул приказчик.
– …да еще прогалины среди лесу, да поруби, да короедом побито… а мне лес-то – не по грибы ходить, мне шпалы из него тесать, голубушка, по ним люди ездить станут. Как на духу тебе сказать, там и лесу-то настоящего нет.
– Вот как мы на Больше, у графа Чернышева дуб валили, так то лес был, – скороговоркой вставил Титка. – Глянешь наверх-то: мамынька моя родимая, сердце обомрет!.. Ровно тятеньку под корень рубишь, а тут…
– Помолчи, Титка, – оборвал главный. – Лес-лес, а ты сама в том лесу бывала хоть разок, Софья Богдатьевна? В России все под лесом числится, где косе ай серпу делать нечего, А его, лес-то русский, питерский чин в халате циркулем по карте считал. На поверку же гарь да топь, щучкой поросла… бурелом да подтоварник, а иной вовсе у черта на рогах… эва, достань его! Его пока до катища дотянешь, бородой по пояс обрастешь, понятно?
– Господи, да чего ж вы на меня в четыре руки напали… – оборонялась, как могла, хозяйка.
– Терпи, раз уж подпоила. И лес-то твой от здешних мужиков краденый: слыхали мы про тяжбу твою… и сам я тоже не лучше тебя, вор, раз краденое покупаю. И не дай бог, запоет красный петушок на Руси, на одной вожже нам с тобой, милая барынька, висеть-проклажаться. Оба мы, ты да я, с бритвы мед лижем, понятно? Вот тебе мой счет: по выплате банковской ссуды и куртажа сутягам, на руки тебе сорок тысяч… да от зятя береги, пропьет! Подмазка в губернии твоя, мое дело – топор. Остальные полтораста к Новому году.