Вино пророчеств. Олег Николаевич Жилкин
кота в обычной сумке и это была настоящая пытка и для меня, и для кота, и для пассажиров, сидящих на соседних креслах. Вылет откладывался в связи с какой-то экстренной ситуацией в соседнем аэропорту, и мы мы два часа прождали своей очереди на взлет в самолете, стоящем на полосе.
Кот обезумел от сидения в сумке и мне пришлось силой его утрамбовывать в нее, чтобы не позволить ему сбежать. Кот орал, сопротивлялся, шерсть летала по всему салону, сидящий рядом джентльмен то и дело вздрагивал, как только кот в очередной раз собирал силы для побега.
По прибытию в Штаты кот с легкостью адаптировался к американской жизни. В его распоряжении оказался дом с участком, где он стал полноправным хозяином. Кот часами просиживал на заборе или под кленом, охраняя свои владения от регулярных набегов ехидных облезлых белок, живущих по соседству.
Я себя нашел на целый день,
я под кленом, клен бросает тень.
Кот под кленом тоже тень нашел,
так под кленом день наш и прошел.
Кот сидит в полоборота,
кот торчит, а мне работать.
Зря кричу коту: кис-кис,
кот торчит, мой кот завис.
У кота торчат усы,
кот торчит и ты не бойся.
Кот приспособился ходить в туалет на соседний участок. Его владелец приходил ко мне жаловаться на кота, потому что его собачка раскапывала кошачьи экскременты и заносила их в дом. Что я мог поделать? Я с трудом сдерживал смех, выслушивая от американского соседа жалобы на русского кота, которому я был совершенно не указ. Соседу пришлось уложить искусственный газон, а всю оставшуюся территорию участка закатать в бетон.
По возращению в Портленд меня не торопились взять в смену, всякий раз ссылаясь на то, что нужно немного подождать пока освободиться место и, предлагая мне работу в ночную смену, что мне не слишком подходило. Я уже понимал, что нельзя соглашаться на все подряд, чтобы потом не сетовать на хроническую усталость и нарушение сна. Двенадцатичасовый рабочий день больше подходил азиатам, чем европейцам, которых, кстати, на фабрике было подавляющее большинство. Здесь они себя чувствовали полноценными хозяевами, выстраивая порядки в смене на свой вьетнамский манер, что мне не слишком нравилось, говоря по чести. В смене даже работал один ветеран вьетнамской войны, который рассказывал о том, что ему пришлось пять лет провести в плену у коммунистов, на что я, впрочем, никак не реагировал и даже не проявлял сочувствия к его страданиям, поскольку в свои восемьдесят лет он был настоящим говнюком, пользуясь своим возрастом для того, чтобы добиться щадящих условий труда, вместо того, чтобы отправиться на заслуженную пенсию. Вьетнамцы очень трудолюбивый народ и конкурировать с ними в за нищенскую зарплату не у всякого европейца хватит воли и сил. Это справедливо, что мы все разные, и нам нет никакого дела друг до друга. Американский «плавильный котел» это фикция. Каждый народ предпочитает здесь не выходить за пределы своей общины, люди предпочитая работать в своих