Удивительное свойство моряков жить под водой. Стас Колокольников
о чем? – не понял Макс, удовлетворенно разглядывая свою работу.
– Игорёк, успокойся, – похлопал я юнгу по плечу, – ты еще группу «Звуки Му» вспомни. Звуки родины на твоём языке получается.
– Ладно. Тогда можно я спереди сяду? – подумав, спросил Игорёк.
– Садись, – согласился я, прикидывая где логика.
– Ну вот, теперь я настоящий моряк в седле, – только мы тронулись, радостно похлопал по кожаному сиденью Игорёк.
– Знакомый один рассказывал, – начал Макс, выруливая на оживленный проспект, – во времена СССР едет по Берлину наша «буханка», дребезжит и виляет, и вдруг заглохла прямо возле пивнушки ихней. А там жирные бюргеры пьют пиво и жрут колбаски, увидели они это, ну и давай потешаться над нашей «буханкой». Тут вылезает из кабины пьяный прапор, с матюгами открыл бензобак и обильно туда помочился. После этого кое-как вполз обратно и начал заводить. Немцы аж все повставали с открытыми ртами. Со второй попытки «буханка» завелась и уехала под охеревшими взглядами гансов.
– Это как? – удивился Игорёк. – Как он поехал?
– Да как-как, – усмехнулся Макс, выдерживая паузу, – бензобак переключил и поехал.
Игорёк смеялся так, что собаки, копошившиеся у мусорных баков, мимо которых проезжал наш УАЗ, долго лаяли вслед.
31
Многие великие и достойные дела были забыты по причине бега времени и гибели людей. Что уж говорить о нас, не свершивших ничего великого. Самое великое, на что я сподобился к тридцати трем годам – купить УАЗ и собрать команду. Впрочем для меня и того было немало.
Сначала мы хотели встретиться в знакомом баре, но кондиционеры там так и не починили, и мы сошлись на набережной речного вокзала. Игорёк и я пришли первыми, потом явился Беря. Макс подкатил на УАЗе последним.
– Мы теперь на колесах, – удивился Беря, впервые увидевший наше приобретение. – Чудо свершилось! У нас есть корабль! А это, я так понимаю, вся наша команда?
– В горах Алтая ждет Лёнька Голодный.
– Понятно. Значит, курс на горы. А потом? Алтай большой. Или куда нелегкая занесет?
– Посмотрим, Беря. Давай пока прикинем, каково жить на колесах. А уж потом хоть в кругосветку.
– А можно прямо отсюда и рвануть, не сломаемся, – убеждал Беря.
– После того, как я по частям перебрал эту машину, она не сломается до самого Владивостока, – уверенно заявил Макс.
– Да я имел в виду, что мы не сломаемся.
Игорёк поднял с земли щепку, повертел руках, переломил и бросил в воду. Поглядев, как сломанную щепку закручивает волной, он задумчиво произнес:
– Помните, у Тарковского сталкер говорит, что слабость велика, а сила ничтожна. Гибкость и слабость, это свежесть бытия, а черствость и сила – спутники смерти. Отвердевшее никогда не победит. Я сейчас подумал… Человек не может быть не гибким, пока живёт дорогой, морем, своей мечтой. И море может быть во всем, и в музыке, и в словах, и в наших мечтах. Разве не так? Согласны?
– Согласны, – сказал Беря, поглаживая теплые зеленые борта.
А