Вход в реальность. Вторая часть. Юрий Геннадьевич Базанов
то ведь и до греха не далеко – такого наворотят, что опять весь мир в хаос обратится.
А мы порядка хотим, хотим, что бы всё по Закону Прави было. Коли износилась рубаха, то мы её на новую меняем, а коли износилась телесная оболочка Души нашей, то и ей замена нужна. Так Боги решили, и это правильно, ведь человеческое тело это только временный дом для Души, а в самой Душе всегда Бог обитает. И мы веруем в это и стоим на том. И нельзя просто так отменить веру нашу, пока мы сами крепки в ней. А нас и принуждали именно к тому, что бы мы от нашей веры отказались.
Принуждали нас второй раз после рождества Христова веру поменять. Жёстко принуждали. Первый раз князь Владимир, ставший после крещения Василием, огнём и мечом крестил моих предков, а в 1650 году царь Алексей Михайлович подобным же образом «принимал участие и поддерживал» церковную реформу патриарха Никона. Противники реформы, получившие название «старообрядцы», были преданы анафеме. Нередко и до лютых казней доходило. Даже детей не щадили. Вот и пришлось моим предкам по лесам прятаться, что бы сохранить истинное учение Иисуса.
– И что удалось сохранить что-нибудь?! – с интересом и удивлением спросила я.
– То, что прадеды сюда принесли, сохранили. Да ещё и преумножили.
– Это как же это вы смогли?! – вклинилась в разговор Светка.
– Да что же тут хитрого-то. Зимы длинные, особых дел нет, сиди да переписывай. А когда сезон приходит, туристам раздаём. Кто, чуть отойдя, выбрасывает – ерунда мол, а кто и к сердцу прячет. У каждого свой резон.
– А можно и нам взглянуть на истинное учение Иисуса? – с волнением спросила я. – No problem, – рассмеялась Анастасия и достала несколько листов, вырванных из школьной тетради и исписанных красивым бисерным подчерком. Я тут же уткнулась в них, погружаясь в незнакомый мне мир первоначальной и истинной христианской религии. На первой странице была проповедь Иисуса.
– Самый маловерный из всех тот, кто более других молится и думает, что от того ему более других дано будет. Ибо сам он не разумеет, во что верит. Словно попрошайка, ни на что иное не способный, униженно молит об исполнении желаний.
– Что клянчишь ты у бога? Иль думаешь, ошибся он, послав тебе то, что имеешь, и поучать его хочешь, как ошибку ту исправить должно? То значит, не разумен твой Бог? Почто его тогда Богом называешь, зачем в него веришь и молишься ему зачем?
– Сам ты не знаешь чему кланяешься. И мало в тебе веры истинной. Говорю же тебе, что быть маловерным хуже, чем не верить вовсе. Ибо Бога отрицая, к Богу придёшь.
– Кого слушаешь и кому поклоняться ходишь ты в храм? И кто самые почитаемые люди в нём? Книжники? Фарисеи? Первосвященники? Все, сколько их ни приходило предо Мною, суть воры и разбойники и хуже того. Ибо не хлеб и не золото твои крадут они, а саму жизнь твою.
– Устами своими и языком чтут Бога, сердце же их далеко от него отстоит. И уподобляются окрашенным гробам, которые снаружи кажутся красивыми, а внутри полны костей мёртвых и всякой нечистоты.
– И