Письма из замка дракона 3/3. Александр Феликсович Борун
И работа эта как раз для тебя. А при противоположном обороте дел с меня и взять будет нечего, кроме обмена взглядами. Я выражу взглядом, что верх твой вышел, а ты будешь торжествовать.
– Так я и так буду знать, что верх мой. Зачем мне ваш взгляд? И вам – мой?
– Для более полного торжества. А то вдруг я думаю, что ты тут ни при чем, а победили инки, или, если ты и замешана в это как-то, то все дело все равно не в тебе самой, то есть в твоих способностях, воле, упорстве и так далее, а в твоей удаче, случайности, судьбе, воле высших сил и так далее, а без всего этого ты ни на что не способна.
– Ха! – сказала я. Похоже, Тенкутли не зря говорил, что я азартна. Он поймал таки меня на "слабо". Немного погодя подумаю, чем мне грозит то, что он меня так хорошо знает, и что мне делать, чтобы он моих поступков больше не угадывал. А пока остается притворяться, что я не вижу, как он меня поймал, так что… – Согласна! – "не выдержала" я. И протянула ему руку. Правда, он ее не пожал, а галантно поцеловал. И попросил в знак примирения вновь называть его на "ты". Тоже мне, примирение: заключение спора о том, кто кого! Это не примирение, а объявление войны! Но он прав – я и не заметила, что стала от страха его на "вы" называть. Хотя мы уже давно на «ты».
Ну, я и так поняла, что он не принимает меня всерьез. Даже руку в знак заключения пари не пожимает, как равной, а целует. С того, что я – слабая женщина. И разбить пари никого не пригласил. А всерьез он меня не принимает зря! При такой индульгенции на заговор против него он даже не может меня наказывать, если еще на чем-то поймает! Если бы монархи так обращались со своими заговорщиками, никто из них и денечка бы на троне не сидел! Дело другое, что он теперь будет за мной внимательно следить. Это да. И – он же не обещал, что не будет мешать планам инков и, стало быть, моим. Может быть, он даже теперь будет читать письма? Надо учесть эту возможность. Я и Клоду написала опять с обращением «братец».
Но вот все учесть Тенкутли не удастся. Ну, прочтет он ЭТО письмо. И поймет, что я чуть умнее, чем ему показалось. Но ведь, поняв это, он будет знать, что это понял, так? Что еще больше поднимет его уверенность в себе. А прочитав эту фразу… А эту… В общем, ничего. Пускай.
Да и не верится мне что-то, что он начнет читать письма. Он же гордый, огромный, зубастый, а я?
Вот какие дела.
Не волнуйтесь за меня понапрасну, маменька и папенька, вы же знаете, я ЛЮБЛЮ интриги! А тут такая интрига, что я ни за какие коврижки не хотела бы ее пропустить. Правда, на сей раз сравнительные душевные качества жертвы интриги и моих нанимателей таковы, что я предпочла бы в момент решающего столкновения как-нибудь оказаться в таком месте, чтобы не быть вынужденной помогать кураторам. Но чтоб все видеть и слышать! Я вовсе не имею в виду – сидя в глубоком подвале или вроде того. Боже, Ты же любишь, я знаю, таких веселых авантюристок, как я, ведь у Тебя есть чувство юмора, хотя, поглядев на инквизиторов, в этом так легко усомниться, что Тебе стоит, избавь меня этого выбора: быть верной слову или чувству справедливости!
Что касается вашего запоздавшего