Быть Человеком. Николай Дегтярёв
подвезут и подключат бетономешалку. Что-то мы сегодня разболтались. Обедайте, а мне ещё в РСУ[6] надо смотаться.
– Мы уже пообедали, Николай Иванович.
– Ну, тогда я спокоен – успеете. Да, завтра ещё одного специалиста берём – каменщика, зовут Антон.
С этого дня произошёл перелом в работе: усталость отошла на второй план, появились энтузиазм и рабочая энергия. Работа закипела – сушильную печь сдали в срок.
Отдохнув неделю, поехали возводить очередную печь в Белоцерковку. Здесь земля оказалась песчаной, фундамент много времени не забрал, печка росла на глазах.
Но в один прекрасный день в селе появился «кукурузник»[7], который обрабатывал колхозные поля какими-то химикатами. По выражению лётчика, «делал прополку». «Парковался» самолёт на поляне вблизи зернового двора. Николай Иванович, бывший лётчик-истребитель, в 1954 году «подчистую» списанный из авиации из-за последствий болезней, вызванных контузией, полученной на фронте, быстро нашёл общий язык с коллегой Семёном. Их объединила одна общая страсть к голубому бездонному небу. К великому сожалению пилотов, страждущих романтикой неба, в магазине спиртного не было.
– Уборочная, однако. Вино продают только на центральной усадьбе Белогорского совхоза, – пояснила продавщица Алдана.
Из магазина ноги сами повели к самолёту.
– Вот, знакомься: Николай Иванович. На этой конструкции я работаю, а летал на ТУ-104.
– Его в НАТО называют верблюдом. А правильно – «кукурузник», как Никиту[8].
– Я про ТУ-104.
– А я про Ан-2.
– Поговорили! А не слетать ли нам «за горючим»?
– Я не возражаю.
– Готовь двигатель, я сейчас дам указание своим гаврикам и через пяток минут буду.
Никлоша вернулся ровно через пять минут. Самолёт уже был готов к полёту:
– Права не забыл? А то гаишники остановят.
– Не права, а «Свидетельство пилота». Автомобильных прав у меня нет, как и машины.
– А я вообще машину водить не умею! – с гордостью произнёс Никлоша.
– Я тоже.
И оба дружно захохотали.
Самолёт, немного пробежав по скошенному лугу, быстро набрал высоту и скрылся за берёзовой рощей.
– Я летал на таком самолёте, – похвастался Степан, – интересно. Все дороги кажутся ровными, и вся земля как будто расчерчена чертёжником и раскрашена художником. Красиво!
– Не страшно?
– Есть мало-мало, особенно когда он проваливается.
– Как это проваливается? Там что – ямы? – засмеялся новенький.
– Ты напрасно смеёшься, Антоша, там действительно есть воздушные ямы.
– Те ямы нам до фонаря, а свою траншею мы уже бетоном залили.
– Ладно, надо сегодня до первого свода кладку поднять. Никлоша завтра с утра будет свод выкладывать.
– По местам! – то ли шутя, то ли серьёзно крикнул Антон. – За работу!
В пять часов вечера, как только кладку вывели до нужного уровня, прилетел «кукурузник». Ребята весело побежали к самолёту. Открылась
Ремонтно-строительное управление.
Разговорное название советского самолёта сельскохозяйственной авиации, биплана Ан-2.
Н. С. Хрущёв.