Шестое сомнение. Виктор Иванович Зуев
свежеасфальтированная дорога вела идущих от предприятия к центральной площади города. Метров через сто широкая дорога стала сужаться, новый асфальт кончился, его заменил старый, растрескавшийся, с рытвинами, а затем и вовсе дорога стала грунтовой, извилистой, ухабистой. Нанятые оркестровые музыканты отстали, присев отдохнуть и выпить у обочины, и праздничная колонна некоторое время шла молча. Идущие удивлённо посматривали по сторонам, где живописные насаждения разнообразных цветов среди растущих рододендронов и кипарисов стали меняться на чертополох и полынь среди засохших деревьев неизвестной породы.
После очередного поворота грунтовая дорога закончилась, и демонстрация вышла на начало широкого бескрайнего песчаного поля, сплошь усеянного обрывками бумаг, газетами и маленькими красными книжечками, похожими на паспорта. У самого края пыльного пустыря, спиной к участникам шествия стоял, согнувшись, неприятно одетый мужчина в кирзовых сапогах. Он зажал между ног собаку бездомной породы, левой рукой держал её за хвост, а правой рукой вытирал псине грязный зад, смятым обрывком партийной газеты. Собака при этом недовольно вертелась, пытаясь вырваться из ножных клещей мужика, скуля и подвывая.
Колонна трудящихся остановилась, и первые ряды членов партии недоуменно уставились на неприглядную композицию из мужика и собаки. Из стройных рядов демонстрантов вышел ответственный секретарь Альфред Макарович Козлов и вскричал:
– Вы что себе позволяете, товарищ! Как можно такой газетой вытирать зад какой-то дворовой псине в такой знаменательный день! Немедленно прекратите это богохульство!
Нарушитель порядка выпрямился, отпустил собаку, которая тут же присела и продолжила процесс дефекации, а мужик, повернувшись к шествию, ответил:
– А чо мне делать, Макарыч, если у Дружка понос. Вы же мне сами не раз говорили, что партиец должен гореть на любой работе, как факел, освещая путь отстающим, а я якобы всегда вяло тлею и не выкладываюсь по полной для выполнения производственного плана. Вот мы с Дружком и решили выложиться на совесть хоть в этом деле, – улыбаясь, подытожил свою речь заводской грузчик Степан Семеныч, вытирая запачканные руки о ватную куртку и штаны.
– Ну это-то понятно, – не совсем разобравшись с ответом грузчика, сказал ответственный секретарь. – А почему ты, наглец, вытираешь задницу у собаки нашей партийной правдой?
– Да ты посмотри, Макарыч, сколько её тут на поле валяется, – ответил Семеныч, – грех не воспользоваться. А наши партейные книжечки, так называемые «красные корочки», тыщами разбросаны по пустоши, – и махнул рукой в сторону песчаной пустыни.
Альфред Макарович посмотрел на пустырь. И действительно, «красные корочки» валялись повсюду, до самого горизонта, он поднял первую попавшуюся красную книжечку, отряхнул её от песка и прочитал на обложке:
– Партийный билет.
Затем недоуменно раскрыл его и опять прочитал:
– Выдан Козлову Альфреду Макаровичу, –