Первое поражение Сталина. Юрий Жуков
зрения, действий правительства, и он использовал первый подвернувшийся. Главное посчитал только в запрете самом по себе, не более. Ну а Керенский (и подписавший телеграмму, о которой шла речь) расценил новое упоминание о нём как личный выпад. Поспешил подняться на трибуну, чтобы дать отповедь политическому противнику. Попытался разъяснить истинные причины запрета, опасность не только для страны, но и для революции сепаратистских устремлений Рады, однако утопил их в потоке излюбленного, привычного для него как адвоката прекраснословия.
«Я не буду отвечать, – вещал он, вступая в открытую полемику. – на обвинения по отношению к Финляндии и Украине. Никто и никогда не запрещал украинцам говорить на собственном языке с момента революции. Гражданин Ленин сказал: Мы боремся с украинской культурной автономией. Но мы боремся не с автономией Украины… Вся русская демократия, вся армия говорит: во время войны невозможна генеральная перегруппировка воинских сил на принципе национальностей. Мы не можем допустить, чтобы во время войны, в самый острый военный момент мы могли делать перегруппировку сил по признаку той или иной национальности, ибо и солдаты, и офицеры понимают, что это невозможно тактически».
Затем, напомнив о резолюции финских социал-демократов, подразумевая прежде всего именно её, а потом и свой конфликт с Киевом, перешел к основному:
«Мы установили принцип автономии для всех. Мы только говорим: товарищи социал-демократы, в этот момент, когда всё будущее русской демократии и ваша собственная свобода зависят от успеха русской революции и торжества русской демократии, не вносите всеобщую борьбу тонов и слов, и приёмов, разлагающих единство братства, единство всех трудящихся. Идите вместе с нами, не увлекайтесь шовинистическими тенденциями о том, что необходим обязательно какой-то особенный украинский штык, чтобы создать свободу для всех народов России. Идите вместе с нами! Русский рабочий, солдат, русский крестьянин – такой же демократ. Возьмите его руку в руку и идите вместе!»75
Как можно было легко предвидеть, препирательство лидеров фракций с участием Керенского ничего по существу не изменило. Не повлияло на проект резолюции, подготовленной секцией по национальному вопросу, ведь возглавлял её М.И. Либер, и только на том основании, что помимо партии меньшевиков представлял ещё и «угнетённый при царизме, гонимый еврейский народ». Немаловажным оказалось в данном случае и иное. То, что в секцию от большевиков включили не делегата съезда Сталина (вполне возможно, фракция не без оснований опасалась его самостоятельного, расходящегося с ленинским внезапного предложения категорически отказаться от федерирования страны), а А.М. Коллонтай, всю свою революционную деятельность посвятившую защите положения рабочих, но особенно – женщин; и Е.А. Преображенского, не успевшего зарекомендовать себя теоретиком в какой-либо отрасли марксизма.
Зачитанный Либером 20 июня (3 июля) текст проекта резолюции не принёс чего-либо неожиданного.