Голоса тульп и суккуба. Зима. Лукерья
медленный.
– Воздух!
– Что ты смеёшься? С того, что он пишет?
– Коссса́.
– Пять.
– Ужжас.
– Yes.
– Сорок пять комнат.
– Ужас.
– А мы что?
– Исус.
– Что происходит?
– Вот это мышцы. Максималист чёртов.
– Экстаз тебе.
– Или «раз, раз тебе»?
– Экстаз. Возьми, Антон.
– Свеженький, вообще…
– Сколько раз тебе говорить: он свеженький.
– Живот. Милый животик.
– Экстаз.
– Иди ко мне.
– Кому ты молишься?
– Никому.
– Конечно. Умница.
– Что, простите?
– Мы шлюхи из-за Антона.
– Место.
– Всё хорошо.
– Барышников?
– Ещё раз продублируй, пожалуйста.
– Чеши отсюда.
– С новым годом, Христос.
– Почти вылетел. Браво! Молодец!
– Я из милиции.
– В России сейчас полиция.
– А «Бог свидетель» что не пишешь?
– Бог свидетель.
– Ну, 1:0.
– Дальше.
– 1:0 или 1.0?
– Куда пошла, красавица?
– Секундочку.
– Он наш.
– Экстаз.
– Здравствуй-здравствуй, Экстаз.
– Ужжас.
– Что ты пишешь?
– Драгоценный.
– Ужас… – влюблённо сказала она.
– Он шняга.
– Систему пишет. Вот чёрт.
– Ужас. Я умерла. Чёрт.
– Вы превысили лимит чертей на квадратный электрон.
– Почему квадратный?
– Шутка такая.
– Что, не расслышала?
– Ты свидетель?
– Свидетель чего?
– Кони в яблоках.
– Что ещё за кони?
– Слышала эту песню. Кони в яблоках, кони серые… Салтыков пел.
– Медицинский.
– Чем?
– Хороший, мудрый сук.
– Там девочки!
– Они страшные.
– Я Экстаз.
– Это имя такое?
– Щас накажу. Не рассуждать. Собственное. Женщина.
– А где молитва?
– Может, ещё кофейку жахнуть?
– Ужас.
– Пашка?
– Что?! Это ты начальник?
– Физик.
– Ужас.
– Прошу прощения.
– Ужас.
– Ты где была? Мы тебя уже обыскались.
– Хва-тит!
– Где мина? Он на мине взорвался без оболочки. В трусах.
– Огонь.
– Но шёпотом.
– Наш что ли?
– Всё время кажется, что «что ли» пишется через дефис.
– Антон.
– Что ты пишешь? Они стервы. Это всё из-за тебя, меченый.
– Не он. С какой стороны он меченый?
– Попался? Как ощущения, Антон?
– Праздник!
– Так и думали.
– Сорок.
– Отшибитесь.
– Ты был прав – больной, а ты здоровый, наш журналист.
– Бога ради, отшибись.
– Голоса?
– Не надо голоса.
– Что