Повезло. 80 терапевтических рассказов о любви, семье и пути к самому себе. Ольга Савельева
сформированная вашими знаниями и опытом. А у солдата – своя. И у вашего отца – своя. И он убивает. На войне – не на войне, но он может убить. И он не становится бракованным только потому, что ваши системы не совпали, понимаете? Потому что на каждом этапе своей жизни мы делаем оптимальный для нас выбор, о котором нельзя жалеть. С каждым из нас, Катя, все в порядке. Каждый выбор поступка – оптимальный. Самый лучший. Единственно возможный. Понимаете? Ну, как бы жизнь задает условия задачи, но решение у задачи – одно. Я знаю женщину, красивую, успешную, но одинокую. Это ее выбор. Она не строит отношения сознательно, потому что в институте отвергнутый ей поклонник сбросился с многоэтажки. И в ее условия задачи навсегда вошла новая переменная – стресс от осознания, что косвенно из-за тебя умер человек. Со стороны кажется ненормальным, что она одна, но с ней все нормально. Потому что у нее своя задача с единственно верным ответом.
– То есть измена – это нормально?
– Ваша мама вправе не бороться за жизнь. Это ее выбор, это нормально для нее. Но не для вас. Ваш отец вправе спать с кем хочет. Это нормально для него, но не для вас.
– В голове не укладывается. Так можно и маньяка оправдать.
– Можно. Маньяк стал маньяком, потому что в его задаче было именно такое верное решение. Что там, в условиях его задачи, какие переменные? Пережитое в детстве насилие, психическое заболевание, я не знаю. Но маньяк мог стать только маньяком, и он им стал.
– Я пойду перекурю. Подожди меня пять минут. И называй меня на ты, пожалуйста. Катя вернулась, растерянная, смущенная, стала торопливо говорить:
– Знаешь, Оль, мне не нужна никакая консультация. И я ведь не опоздала. Стояла на улице, наблюдалаза тобой через стекло. Прикидывала, смогу ли просто войти, плеснуть в тебя чаем и уйти. Но ты все студила и студила свой чай, он явно был горячий, а у меня не было задачи покалечить, только унизить…
– Я сейчас, видимо, должна сказать тебе спасибо?
– Я рада, что не смогла. Мне очень кстати этот разговор.
– Чтобы узнать, что, возможно, все любовницы твоего отца на самом деле вовсе не любовницы, ну или любовницы, но не его?
– О нет. Кстати, в этом вопросе я не до конца тебе поверила. Точнее, ему. Но это же мое право?
– Твое, – вздохнула я.
– Зато самое ценное сегодня – понять, что со мной все ок. А то у меня последние месяцы было ощущение, что крыша едет…
– Крыша едет – это переменная в твоих условиях задачи.
– Да уж. Слушай, не думала, что скажу это любовнице отца, но спасибо.
– Слушай, если б у меня было чем плеснуть в тебя – я б плеснула, упрямая ты девчонка!
– Меня так папа называет…
Мы встретились глазами. Она выглядела раскаявшейся.
– У тебя чудесный папа, Кать…
– Я знаю.
– Нет, не знаешь. Вот тебе одна история. У мальчика Вити ДЦП. Ему 9, живет в детдоме. Он никогда не ходил. Всю жизнь или лежал до пролежней, или на инвалидном кресле его возили. В Германии есть специальные функциональные