Бог войны. Дэвид Гилман
ты рассчитываешь улучшить свое положение, коли не будешь грабить? Бери все, что можешь, и умножай богатства. Однажды, коли выйдешь живым из боев, когда станешь старше и твою десницу скрутит ревматизм, наймешь собственных людей. Потом подрядишь их королю. Его слуги обобрали дома купцов. Как по-твоему, что грузят на эти корабли? Как, по-твоему, король зарабатывает деньги?
– Вы же не участвовали в грабежах, сэр Гилберт.
– Мне до них нет дела. И потом, у меня есть пленник.
– Я возьму, что найду, – кивнул Блэкстоун.
– Ничего уж не осталось, – рассмеялся сэр Гилберт. – Корабли отплывут обратно в Англию, мы похороним мертвых и выступим на Париж. Мы еще не дали сражения, которое выиграет эту войну. – Он вытер клинок меча, дожидаясь, когда Блэкстоун поведает о том, что его явно тревожит. – Где твой меч?
– Я отдал его раненому лучнику Алану из Марша. Ему нужно было оружие. Я вернулся за ним, но он был мертв. И лук, и меч у него забрали.
– Он был твой, ты волен был им распоряжаться, но латник ни за что не подарил бы меча, завоеванного в бою, хотя и мог бы его продать.
Мягкий упрек сэра Гилберта развеялся, как речной туман.
– Ричард Уэт погиб, Торполай, Скиннер, Педло, – скороговоркой перечислил Блэкстоун потери, подбираясь к признанию.
– Лучники всегда платят весомую дань, когда сражаются с врагом в броне. Мы победили, потому что были безрассудными, глупыми ублюдками, вцепившимися во врага смертной хваткой. Король знает это. Вот потому-то и любит нас. Вот потому-то мы и сражаемся за него.
– Скиннера убил я, – поспешно брякнул Блэкстоун.
Рука сэр Гилберта, очищавшая клинок, почти не дрогнула.
– Должно быть, тот еще был поединок. Он был порочным ублюдком, он бы родную мамашу прикончил за грош.
– Он насиловал женщину, – сообщил Томас.
– Солдаты так и делают. Она была шлюхой?
– Нет.
– Тогда ты спас его от петли, – промолвил сэр Гилберт. – Педло тоже ты укокошил? Эти двое были неразлейвода.
Блэкстоун тряхнул головой.
– Зачем ты говоришь мне это? Как я, по-твоему, должен поступить? Выпороть тебя? Повесить? Иисусе благий, Блэкстоун, это окаянная война. Некоторые заслуживают смерти больше других. Да я собачьего дерьма не дал бы за Скиннера с Педло и им подобных. В армии уйма такого отребья. Ступай прочь. Я не твой отец-исповедник и не хочу, чтобы ты хныкал из-за кабацкой драки.
Томас попытался удержать секрет под спудом.
– Сэр Гилберт, а вы не приставите моего брата служить в обоз? Там он будет в безопасности.
– И потерять такого лучника? Нет. И дерется он, как лев с копьем в заднице. И держится с отрядом.
– Я не хочу видеть его рядом! – выкрикнул Блэкстоун и тут же прикусил язык, ошарашенный собственным всплеском чувств.
Сэр Гилберт вогнал в землю клинок меча, вставшего, как крест. Несколько мгновений помолчал, а потом принялся одеваться, натягивая кольчугу на свое изувеченное тело поверх полотняной рубахи.
– Война – сделка, сделки же и