Счастливая семья. Ганс Христиан Андерсен
то мы знаем. Про то мы знаем, – щебетали воробьи. – Мы все это в городе в окно видели! Мы знаем, куда их везут. О, они увидят такую роскошь и блеск, какие только можно себе представить. Их поставят посредине комнаты, окружат прелестными вещами и игрушками, украсят золочеными яблоками и сотнями свечей.
– А потом? – спросила елочка, затрепетав всеми веточками. – Что будет потом?
– Да больше мы ничего не видали. А это было великолепно!
– Что если и мне предназначена такая блестящая будущность? – воскликнуло деревцо. – Это еще лучше, чем плыть по морю. Как страдаю я от неизвестности! Хоть бы скорей наступило Рождество! Теперь я не меньше тех, которые были срублены в прошлом году. О, если бы мне только попасть на дровни! А потом красоваться посреди комнаты, окруженной роскошью и великолепием. А потом что?… Потом, конечно, настанет что-нибудь еще лучшее, иначе для чего бы нас так украшали. Но что именно? Ох, я томлюсь, я не знаю, что со мною делается.
– Довольствуйся нами, – сказали воздух и солнечные лучи. – Наслаждайся своей юностью на свободе.
Но елочка не наслаждалась, хотя и продолжала расти. Зимой и летом стояла она в полном зеленом убранстве. Люди, глядя на нее, говорили:
– Вот красивое деревцо!
Подошло Рождество, и ее срубили первую. Топор глубоко проник в сердцевину. Деревцо со стоном упало на землю. Оно чувствовало боль, дурноту. Мечты о счастье отлетели прочь. Грустно было деревцу расставаться с родиной, с местом, где оно выросло. Оно знало, что уже больше никогда не увидит дорогих старых товарищей, ни маленьких кустиков и цветов, которые росли кругом. Может быть, не увидит и птиц. Отъезд оказался неприятным.
Елочка только тогда пришла в себя, когда ее на дворе, вместе с другими, свалили с воза, и кто-то сказал:
– Вот это славное деревцо; мы его и возьмем.
Затем пришли два лакея в ливреях и снесли елку в большое, красивое зало. По стенам висели картины, а на камине стояли китайские вазы со львами на крышках. В зале находились роскошные диваны, удобные кресла-качалки, столы, заваленные альбомами и дорогими рисунками на сумму в сто раз сто рублей, как выражались дети.
Елку воткнули в кадку с песком, кадку задрапировали зеленой материей и поставили на ковер. О, как затрепетало деревцо! Что-то будет дальше… Барышни, с помощью слуг, начали его украшать. На ветви повесили маленькие сеточки из цветной бумаги, наполненные конфетками; потом золоченые орехи и яблоки; прилепили более сотни разноцветных свечей; куклы, имевшие вид настоящих людей, висели в зелени, а на самой вершине водружена была блестящая звезда. Это было так великолепно, что и сказать нельзя.
– Сегодня вечером зажжем, – говорили присутствующие.
– Ах, кабы поскорей вечер и зажгли бы свечи! – думала елка. – Кабы могли из лесу прийти деревья на меня полюбоваться и воробьи заглянуть в окошко. Что же будет дальше? Оставят меня здесь стоять зиму и лето?
И от усиленных рассуждений у елочки трещала кора, что причиняло ей такое же страдание, как нам головная боль.
Наконец