Переходный период. Петроград – Виипури, ноябрь 1921. СОНИЧ МАТИК
двора то и дело выезжали автомобили, точно там был целый гаражный полк. Там даже решетка во двор была украшена с изыском: чугунные изящные ленты, тонкие копья, похожие на бамбук, а головы то ли львов, то ли драконов огрызалась на прохожих. Но последних это не пугало. Народищу там шастало!.. Тьма!
Оля с мамой прошли по Мытнинской, в сторону Биржевого моста, наслаждаясь невысоким февральским солнцем. Мимо пролетали таксомоторы, стуча ободами по брусчатке и оставляя черные клубы ядовитого дыма. Ползли неспешные трамваи, обвешанные, возвращающимися из контор мужчинами в одинаковых пальто. По краям проезжей части не спеша шли друг за другом конные экипажи и пустые товарные телеги.
За Биржей висела темная опухшая и мягкая на вид туча. Казалось, что если ее хорошенько тряхнуть, то она треснет по середине, как прохудившаяся подушка, и полетят по округе снежные перья.
На мосту было видно, что Нева в этом году уже не встанет, тяжелая вода гнала шугу к заливу, закручивала ее вокруг деревянных опор и лепила некрасивые грязные бугры к берегу.
Определенно пахло весной! Протяжный ветер меж берегов нес свежесть и чистоту. У Оли на этом просторе что-то ёкнуло в груди, похолодели пальцы, которыми она придерживала капор. Щекотка принялась по всему телу: откуда-то из живота пробежала в кончики пальцев ног и даже в десны.
Оля шла и улыбалась этому солнцу, этому ветру, туче и приближающимся по мосту курсантам! В первом ряду этой немногочисленной группы молодых ребят она не сразу увидела знакомую залихватскую улыбку. А когда заметила, покраснела и спрятала лицо поглубже в капор. Она поняла, что он тоже ее видел. Видел, как она радостно подставляет улыбку миру! А что, если он принял эту улыбку на свой счет?!
Это было неловко. Когда группа курсантов поравнялась с дамами, Александр не переставая улыбаться, отдал поклон Оле и также радостно – ее маме. Софья Алексевна радостно поздоровалась с ним в ответ. Она не знала, что он уже приходил на Олин литературный вечер, и явно была озадачена вниманием такого красавца военного:
– Оленька, представь мне, пожалуйста, своего друга, вижу ты и сама не ожидала его здесь увидеть!
– Александр. Кадет чего-то там, Лондовский друг. Жанна его привела в наш кружок на неделе. Теперь он с нами в чтениях участвует, – протараторила Оля вкратце. – Александр, приятная встреча, вы будете у нас опять во вторник? Нынче будет что-нибудь поинтереснее Ломоносова, – обратилась она уже к юноше, понизив голос и расставляя ударения во фразах, как учила Жанна.
– Да, я и так не скучал! Приду. Жанку брать? А ваша сестра будет? – спросил Александр по-простецски, кивая в сторону Софьи Алексевны.
Оля всплеснула руками, она забыла представить маму!
– Софья Алексеевна. Я мама Оли… – та не стала жать официальностей.
Пришло время смутиться Александру:
– Pardon, madam! Я… вы… прошу прощения, – он смущенно поклонился и побежал догонять товарищей, успевших дойти до Мытнинской набережной. Оглянувшись на ходу, он крикнул:
– Я буду у вас,