Я приду. Мария Сорокина
* *
Просидев там часа три, а потом пообещав, приехать ещё хоть через месяц, хоть через год и расцеловавшись, они попрощались. Мама шепнула Патрику, «пусть всё будет хорошо!», а он тепло поцеловал в щеку, она видела его насквозь, благодаря 100% доверию между ними, а не родственной связи.
Элина молчала, а потом начинала восторженно говорить о маме Патрика, потом снова молчала. Ком в горле стоял у неё. На секунду даже подумала, как подросток в пубертате, «почему у меня не такая мама? Я может быть и хотела бы».
Патрик дал ей выговориться, он чувствовал, что ей это нужно. Он дал ей молчать, видя, когда говорить она не в силах.
– Ты знаешь,– задумчиво начинала она,– а я ведь хотела стать совсем другим человеком. Так и сказала родителям- мне нужно высшее образование в Лондоне или Италии, нашла вузы, хотя потом даже определила другой путь, в 15 лет. Представляешь, я знала другой путь! Я хотела поехать в ближайший крупный город и получать образование на разных курсах. Визаж, причёски, имидж – мне было интересно всё, и научившись этому, думала, что уже через год начну практиковать, а опыт самое важное в обучении. Но нет. Родители настояли, что нужно высшее образование. Чтобы смогла работать потом, а я творить хотела. И хочу вот…оказывается, до сих пор. Всё. Всё с оглядкой на родителей. А мне уже 34 года…извини, что обрушила на тебя всё это…
– Всё нормально. Я сначала не понял почему ты всегда безупречно себя держишь, почему не даёшь себе расслабиться. И вот сейчас, когда оковы спали под сладким нектаром вина, я начинаю видеть настоящую тебя. Эмоциональную, живую.
– Это так заметно? Так заметно, что я держу себя?
– Ну, конечно, глупая, по мне же ты сразу заметила, что я раздолбай так и по тебе я вижу, что ты слишком серьёзна. Ко всему в жизни. А по-настоящему важных вещей очень мало.
Они приехали к заливу. Он поманил её за собой, а она опустила голову, посмотрев на свои туфли, сомневаясь, как идти вперёд?…тогда он молча подошёл и, опустившись на колено, снял шпильки, взяв их в одну руку, положил её ладонь в другую, лишь второй раз коснувшись её. Она шагнула за ним на тёплый, даже слегка обжигающий, нагретый на дневном солнце, песок, утопая в нём. Удивлённо смотрела, как идёт он, тоже босиком, немного проворачивая ногу на пятках, так оказалось идти легче. Он постелил ей свой джемпер на песок, в Петербурге никогда не знаешь с какой стороны будет дуть ветер…она замешкалась, но села аккуратно, Патрик же сел прямо на песок в своих бежевых идеальных брюках.
– Посмотри на воду, чаек, на это солнце и почувствуй момент…мы запоминаем только вот такие моменты. В них вся наша жизнь, понимаешь? Кто бы ты ни был, чтобы не происходило, у тебя всегда есть небо, солнце, немного песка и чайки…
– Тебе легко это говорить. Мне кажется, меня не изменить.
– Ты сможешь, ты не меняй, а добавляй.
Он взял её руку вновь, она была невероятно гладкой, поцеловал её, как в старых фильмах, у неё пошли мурашки по всему телу, а он наклонился ближе и, взяв одной рукой за кончик подбородка, нежно поцеловал те губы, которые манили его с самого Парижа.
– Я