Череп под кожей. Филлис Дороти Джеймс
в Брайтоне, а у ее супруга – одноэтажный каменный дом в глуши где-то среди болот восточного побережья. Именно так они и жили: она – веселясь в компании друзей-театралов, он – наблюдая за птицами и, как поговаривали, участвуя в деятельности тайной консервативной организации. Саймона никогда не приглашали ни в одно, ни в другое место, хотя он часто представлял их в этих секретных мирах: Клариссу – в вихре развлечений, сэра Джорджа – за жаркими спорами с загадочными, суровыми, безвестными союзниками. По какой-то необъяснимой причине эти грезы, которым он предавался львиную долю своего свободного времени, принимали обличье старых фильмов. Кларисса и ее друзья, одетые в прямые платья двадцатых годов, с перманентом и дымящимися сигаретами в длинных мундштуках, задирали ноги в ритме чарльстона, в то время как друзья сэра Джорджа приезжали на встречу на старинных автомобилях, облаченные в полушинели и широкополые фетровые шляпы, с заговорщически сдвинутыми на глаза полями. Оба этих мира для Саймона были закрыты, и он проводил выходные в квартире в Бейсуотере. Периодически за ним приглядывала почти всегда молчаливая Толли, или он справлялся сам. Каждый вечер он по предварительной договоренности ужинал в местном ресторане. В последнее время еда стала хуже, а блюда, которые он выбирал, больше ему не предлагали, хотя подавали другим клиентам. Его сажали за самый неудобный стол и долго томили в ожидании. Некоторые официанты позволяли себе почти откровенное хамство. Он знал, что Кларисса больше не считала свое приобретение стоящим затраченных на него денег, но жаловаться не смел. Кто он такой, раз его «покупка» и содержание обходились так дорого, что приходилось соотносить цену и качество?
Пора было идти, если он надеялся попасть на обед. Он скомкал письмо и засунул в карман. Закрыв глаза, уставшие от яркой зелени травы и деревьев и искрящейся воды, он с удивлением обнаружил, что молится, взывая к Богу, в которого больше не верил, со всей отчаянной настойчивостью, всей простодушной надоедливостью ребенка:
– Пожалуйста, пусть в выходные все пройдет успешно. Не дай мне выставить себя дураком. Пожалуйста, пусть девушка не проникнется ко мне презрением. Пожалуйста, пусть Кларисса будет в хорошем настроении. Пожалуйста, не позволяй Клариссе выкинуть меня на улицу. О Боже, пожалуйста, сделай так, чтобы ничего ужасного не случилось на острове Корси.
Глава седьмая
В четверг, в десять вечера, в своей квартире на верхнем этаже на Темз-стрит в Сити Корделия занималась подготовкой к предстоящему уик-энду. Длинные окна без занавесок были оснащены деревянными жалюзи, но пока она не опустила их и, переходя из единственной большой гостиной в спальню, видела внизу мерцающие улицы, темные аллеи, башни и шпили города, а за ними – ожерелье света вдоль набережной Виктории и гладкую блестящую поверхность реки. Этот вид, как при дневном свете, так и в темноте, не переставал удивлять ее, да и вся квартира казалась ей источником удивительного вдохновения.
Только после смерти Берни и по завершении своего первого