Юрий Долгорукий и византийская принцесса. Павел Загребельный
в пергамен. Знать бы только имя.
– Звался как?
– Сильвестр. Или Силька – по-простому. Учен вельми. Послушником у самого игумена был. Потом вел записи монастырские. К вратам приставлен в августе.
Август. Опять август в Киеве. Даже в каменную тихую обитель врывается он со своей яростью. Дулеб прикрыл глаза веками, немного посидел так, потом придвинул к себе пергамен. Написал: «Первое имя виновника Сильвестр, монастырский привратник. Виновен, потому что бежал. Или же станут ведомы еще и другие имена?»
Иваница не уходил. Он смотрел, как Дулеб записывает на пергамен, спокойно улыбался.
– Про Игоря что говорят в Киеве? – спросил Дулеб.
– А ничего. Про смерть – и все.
Виновных не было. Привратник не идет в счет. Он только открывал ворота. А кого впускал?! Теперь не найдешь. Великий город строго хранит тайну, не выдаст ее никогда никому. А обвинить весь город? Для этого он должен бы быть намного меньшим и не Киевом. Потому что Киев не подожжешь с четырех концов, и людей не выгонишь за городские валы, и виры с Киева не возьмешь.
– Не за свое дело взялся, – вслух подумал Дулеб. – Надобно возвращаться к князю Изяславу.
– А смерть в Киеве? – малость обиженно спросил Иваница.
– Узнали обо всем, больше не можем.
– Вот уж! Если есть о чем узнавать, человек узнает непременно. Как хворость невозможно скрыть от лекаря, если она есть в теле, так и тут. Побыть нам надобно в Киеве.
– Хорошо тебе в Киеве?
– Вот уж!
Во дворе заржали кони, зазвенела сбруя, незваные всадники внезапно окружили скит, Дулеб с Иваницей не успели ни удивиться, ни возмутиться, а в келейку уже протиснулось несколько бородатых, мрачного вида мужчин, неся с собой конский дух, запах ремней и суеты людской. Передний без ласковости и почтительности в голосе спросил:
– Дулеб кто?
– Я, – сказал Дулеб.
– Поедешь с нами.
– Куда и почто?
– К боярину Войтишичу.
– Я княжий лекарь, – напомнил Дулеб.
– Князей великое множество – Войтишич один.
– Я тоже один. Зовусь Дулеб. Лекарь приближенный великого князя Изяслава. Слыхали?
Бородач был малость обескуражен спокойствием Дулеба.
– Просит тебя воевода и боярин Иван Войтишич, – уже иначе повел он речь.
– Так и надобно говорить. Ежели просит, я еще подумаю. А для этого все отсюда выйдите. Ибо я хочу здесь остаться.
– Велено без тебя не возвращаться.
– Вот и не возвращайтесь.
Йваница начал выталкивать из келейки немытых бородачей, и они выходили, придерживая широкие мечи, бросая по сторонам угрожающие взгляды.
– Вот уж! – воскликнул Иваница, запирая за ними тяжелые дубовые двери.
– Так как? – спросил Дулеб. – Поедем к Войтишичу?
– А почто он нам?
– Когда старый человек просит лекаря, что должен делать лекарь?
– А откуда этот старый вызнал про тебя?
– Не знаю. Не думалось об этом.
– Зато я знаю. Игумен