Поехали!. Евгения Кретова
формой. Она висела на специальных крючках на стене.
– Я напишу рапорт, – пообещала Таня, глянув в зеркало и пригладив светлый колючий «ёжик». – Вот только перекинусь парой слов с ребятами.
Вылазка прошла неплохо. Пятеро раненых, включая её, – это ерунда.
Манящая планета из атмосферы смотрелась раем. На самом деле, конечно же, оказывалась адом для всякого, кто рисковал преодолеть слои стратосферы и коснуться ногой поверхности.
За десять дней первой вылазки-исследования рота Тани прозвала планету Обжорой.
Теперь ей предстояло объяснить и Айоссе, и вышестоящему начальству – за судьбой лакомого кусочка следили на уровне Вселенского Совета, каждая раса в нём мечтала прибрать к рукам, лапам, ложноножкам, хелицерам хотя бы четверть, а лучше треть или половину шарика с комфортным 0,9G, зеленью и кислородом. Пригодных для жизни планет мало. Такая стоит новой Войны Десяти Флотов – от одной мысли подкатывала холодная тошнота, та миновала триста лет назад, миллиардные жертвы не забыла.
Или до войны не дойдёт, потому что смешное прозвище Обжора означало именно то, что написано на упаковке: лесистый мир с прохладной водой пожирал всё живое, что прикасалось к нему.
Таня выглянула из тесной палаты лазарета. Они были натыканы вплотную, штук десять подряд, как пчелиные соты, выстроенные вдоль. Двери примыкали к дверям. В коридоре не разошлись бы двое людей покрупнее, с непривычки на «Кинире» начиналась клаустрофобия, но Таня знала базу как свои пять пальцев, как любимый бластер. Она по звуку в соседней палате определила: там кто-то есть. Наверное, раненые из её ребят.
Таня прислушалась: больше одного пациента.
Она остановилась рядом с клинкерной дверью. Над головой зеленовато подмигивала лампочка. «Вечные» диоды барахлили. Потолок нависал так низко, что овальный выступ светильника заглядывал через плечо, как любопытный сосед в твой тридешный экран, пока смотришь новый фильм. Мелкая Таня хотя бы затылком потолок не задевала, другим везло меньше. На лазарете вообще сэкономили, архитекторы «Кинира» считали, что космодесант болеть не должен, не зря же каждому ставили по десятку обязательных имплантов – от гормональной коррекции до иммунной стимуляции.
Так кто из её команды всё ещё там? И почему лечат чем-то кроме универсального поставь-на-ноги регенеранта?
«Мы вырвались с Обжоры».
«Мы улетели оттуда. Да, напоследок тварь нас покусала от души, но…»
Таня потёрла свежий шрам на шее и груди – если бы не современные технологии, остаться бы ей вообще без кожи, с вросшими в мясо иглами лианы-паразита, а скорее всего – не протянуть и пары часов. Она проследила, чтобы всех пятерых сунули в гибернацию, сама плюхнулась в «ледяную ванну» последней. Ещё выдохнула: «Ох, мать твою, хорошо», потому что холодный раствор приятно остудил горящую огнём рану.
Остальным досталось меньше. Четверых лизнули такие же лианы или их сородичи. Пятый…
Пятым был Нил Дорси.