Повесть о псе Шарике и его Хозяине. Елена Михайловна Прибылова
все церемонии закончились, чай разлит, полные вазочки со сладостями призывно манят скорее приступить к трапезе. Шарика тоже не обделили вниманием, наградив его остатками колбасы. За чаепитием, старик всё время вздыхал, утирал глаза и приговаривал: «Ну как же ты похожа на свою мать – мою младшую сестру!».
– Будто я сейчас не тебя, а её вижу прямо перед собой – с изумлением восклицал пожилой мужчина.
Девушка заулыбалась, было видно, что сходство с мамой ей нравилось. При дневном свете, гостья оказалась ещё красивее. Её голубые глаза напоминали два бездонных озера, в обрамлении длинных, густых ресниц. На вид ей было около двадцати пяти не больше. Хрупкая фигурка, осиная талия, белоснежная улыбка и розовая кожа добавляли ей нежности. От гостьи веяло, чем-то неведанным Шарику, очень незнакомым и вкусным. Пес чихнул. Гостья заговорила. Ах, какой это был нежный и переливающийся голосок! Как будто колокольчики тонко, тонко названивали красивую мелодию. Пес заслушался. Старик же напротив, начал бегать, из одного угла в другой повторяя: – Вот радость-то какая! Вот радость-то!
Пес, разозлился на самого себя, он ничего не услышал из-за того, что слушал бубенцы.
– А ну повторите, что за радость?! – звонко прогавкал он на своем языке, да по громче, чтоб все услышали.
Его снова выперли, пес забрался к себе в будку и недовольно заворчал. От обиды, он долго, долго, перебирал в уме все бранные слова, которые когда-то слышал от Клавкиного мужа. Потом он поспал, сходил по собачьим делам, потрепался с кошками, поругался с гусеницей, вальяжно развалившейся на капустном листе. Он громко закатывался в лае, доказывая той, что ему до лампочки: «какие они с семьей не местные» и дал ей последнее предупреждение о выселении. Вечер тянулся медленно, а из дома не доносилось ни звука, Шарик пытался допрыгнуть до окна, но его маленького ростика не хватало, чтобы увидеть происходящее.
Стемнело. Ночь накрыла деревню своим звездным покрывалом. О Шарике видимо совсем забыли, в животе урчало от голода.
– Нет ничего на свете вкуснее куриных потрошков, – зажмурился мечтательно он, сглатывая слюну. Шарик закрыл глаза, перед глазами закружились банки варенья, батоны колбасы, окорока, Хозяин с гостьей, гусеница со своим табором и коты, поющие серенады. Всю ночь ему снилась еда, он ел и ел, сардельки, сосиски, колбасы проглатывал не жуя.
Забрезжил рассвет, из дома вышел Хозяин, одетый в парадный костюм и белую рубаху и вчерашняя гостья, обрядившаяся в легкое бирюзовое платье, подпоясанное фиолетовой атласной лентой с легкой ажурной кофточкой на плечах. Довершала её ансамбль белая шляпа с большим бантом. Её образ был таким нежным, словно цветок в поле, что Шарик ненароком залюбовался, открыв пасть. Старик и девушка быстро вышли из калитки, нагло захлопнув её перед носом Шарика.
– Да, что это за произвол?! Предатели! – скрипнул зубами барбос и завыл.
Медленно передвигающая ногами соседка, проходя мимо их дома, перекрестилась