Дикий мир. Колонисты. Сергей Извольский
уже написано?
– Пока ни одной. Но я стараюсь, – красавица обворожительно улыбнулась.
– А на жизнь чем зарабатываете? – поинтересовался Дим-Дим.
– Я слабая женщина, стараюсь таким не заниматься, – ответила Ольга, вытянув руку на отлете и рассматривая свой маникюр.
Лица у парней чуть вытянулись, но через некоторое время беседа вернулась в непринужденное русло.
25 апреля, ночь
Старцев Александр, поезд
Открыл глаза и ничего не увидел. Темнота. Тут же по коже холод пополз. Чувствую, что моргаю, а мрак перед глазами. Начиная паниковать, приподнялся и увидел слабые отблески света. Отпустило.
Откинул голову назад и опять закрыл глаза. Думать о чем-либо не было желания. Не совсем понимая, где нахожусь, потихоньку выплывал из беспамятства. Уже почувствовал, что кожа на ладонях и пальцах как задеревеневшая, и стоит лишь двинуть руками, как просто тупая боль в подживающих порезах, к которой привык, усилится.
Но если руками я мог и не шевелить, то дышать приходилось, и каждый вдох отдавался болью в ребрах. Некритично, но неприятно. Кроме этого, было холодно. Очень мерзко холодно, когда холод пробирает полностью, до костей. Руками все же пришлось пошевелить, пытаясь закутаться в одеяло. Сначала зашипел от боли в пальцах, потом заскулил тихонько от боли в расквашенных губах.
Закутываясь в одеяло, попробовал согнуть ноги в коленях. Лежал я на левом боку, согнулась только правая нога. Левая вообще не отреагировала. Я опять запаниковал и, уже не особо замечая боли, перевернулся на спину. Нога ниже колена как не своя, отлежал до такой степени, что вообще ее не ощущаю. Пока ворочался, краем меня догнали воспоминания. Последнее, что вспомнил, было мелькнувшее дерево с большим пластом земли на корнях.
Вспомнил все, но сейчас было немного не до этого – лежал на спине, не обращая внимания ни на холод, ни на боль, с дикой надеждой, что нога лишь затекла. Через пару долгих минут, которые сердце долбило грудь изнутри, пытаясь выскочить, с облегчением почувствовал боль в ноге от приливающей крови.
Расслаблялся недолго – пришлось сесть и начать массировать ногу, потому как боль стала совсем нестерпимой. Рядом со мной кто-то лежал, но на мои шевеления не реагировал. Зато отреагировала задница, причем неоригинально отреагировала, болью. Пришлось усесться боком, перенеся весь вес тела на правую ягодицу.
Справа, в коридоре, мелькали далекие отблески света, притом живого, как от костра. Глаза потихоньку начали различать в темноте, и я понял, что нахожусь в нашем перевернувшемся вагоне, в одном из пассажирских отсеков. Лежал я на матрасе, брошенном на пол, и укрыт был клетчатым одеялом. Рядом со мной было еще два человека. Перчатки, кстати, штурмовые, которые мне выделил Саня, до сих пор были на руках. Я поднял согнутые ладони на уровень лица. Не видно ни фига, но кожа на ладонях даже по ощущениям высохла. Попытался распрямить пальцы, не получилось. Когда понял, что зажившая кожа сейчас начнет рваться на краях всех порезов и ранок, остановился. Да и не надо пока особо, это