Бездна Тайн. Вэлери Эл
оболочку тела, отдав свои силы! – тон Стража Тьмы излучал гордость. – На самом деле, я и сам мечтал о смерти. Мне предложили взаимовыгодное сотрудничество. Всплеск энергии Лойдов поддержал меня, но это лишь мгновение. Как вы покинете Землю, я покину её вместе с вами, отправившись в Седьмое Измерение!
Вновь сумасшедший смех, наполняющий каждую клетку мозга раздражением.
– Довольно! – озлобленный тон голоса Эдгара не оставил мне выбора подумать, когда его рука схватила меня в чёрных языках пламени.
Ладонь бывшего Стража Тьмы Реджиса Двэйна схватила меня в мертвой хватке. Полуживой голос, напоминающий предсмертный гром, прошипел с явной иронией, проводив пальцем по месту, где располагался алый рубин.
– Готов поспорить, что твоим цветом будет цвет самой Смерти, Селена Лойд, – вкрадчивый шёпот поселил в животе тугой узел.
Я заметила, как кожа на руке старика постепенно превращается в смертельный прах, а чёрные языки пламени уносят меня от нераскрытых тайн, погребённые со Стражем в могилу.
«Мрачное место».
Так бы прошипел любой Лидер Света.
«Обезумевшая».
Как они бы посчитали, если бы узнали, что я сижу на льду в таком каменном холоде, не используя силы. Но только подумали… Решиться сказать вслух не в их блёклом стержне характера. Лишь избранные существа с первой секунды поняли бы мои намерения. Не использовать энергию, чтобы окоченеть от холода, – всё равно, что стараться быть подобно живой. Пытаться каждое мгновение найти способ почувствовать хотя бы одну эмоцию. Осознавать, что это возможно, при этом не заострять внимание ни на одном событии, даже самом значительном. Моё сердце не сокращается, но я способна чувствовать, чего не происходит.
Словно труп пытается быть живым.
Люди способны радоваться даже погоде, страдать из-за разрыва с человеком, с которым они были от силы две недели, переживать из-за не выведенных до бриллиантового состояния моментов работы или образования, из-за своих неудач или наоборот, радуются своим мимолётным успехам. Они творят собственные эмоции из всего окружающего, но их жизнь ничего не значит. Она закончится. Но разве не в этом смысл их шестидесятилетнего существования? Чувствовать, переживать, ощущать.
У меня пустота. Эмоции доброты и нежности вызывают презрение, а боль и хладность – наслаждение собой, гордым одиночеством. Но ненадолго, позже моё сердце, которое не прогоняет чёрную кровь, наполненную ядом агании, умертвляется в безразличии.
Оно всегда мёртвое.
Я знаю, что, если бы и мне был отведён человеческий срок, моя рациональность одержала бы вверх. Я бы не смогла радоваться палящему солнцу. Возможно, изредка одаривала бы полуулыбкой грозу, которая если и приносит смерть, уничтожает жар. Я могла смотреть целую вечность на яркие искры, сопровождающиеся дождём, запах которого насыщен и незабываем. Я бы не сдержала свою стальную бестию, живущую внутри меня, которая готова контактировать с такими же властолюбивыми и сильными людьми.