Красная Книга. Ингвар Нинсон

      Ингвар пропустил первый рассвет Лалангамены.

      Промаялся в лихорадке. К тому же в каменистой ложбине, где он вчера устроился, собралась лужа. Мокрый мех хорошо удерживал нагретую телом воду, поэтому они не замёрзли насмерть. Ингвар немного отогрелся, а вот его приятельница буквально окоченела.

      Надо подниматься, хотя бы ради неё. Жива ли?

      Великан высунулся. Спасшая их девушка ушла ещё ночью.

      Трёхлапая чёрная жаба с янтарными глазами сидела рядом. Ингвар уже подметил, что призрак фамильяра превращается в жабу, когда ждёт. В ворона, когда наблюдает. В кота – на людях или в игривом настроении. А в крысу, когда заинтересован или обеспокоен.

      Сейчас Уголёк просто ждал на каменном пустыре.

      Начинался день. Но никаких возрождающих к жизни лучей, багряного шара, алого диска, золотого дыхания нового дня и прочих выспренних описаний. Каменная сковорода с колодцем в центре да холодная мгла. Доброе утро.

      Сейчас могло быть и шесть утра, и девять, и уже за полдень.

      Взбитые серые кудели облаков вились так низко, что казалось, можно было добросить до них камень. Нинсон протёр глаза и увидел, что перепачкан кровью.

      Улыбайся, а то сломают. Но улыбаться не получалось.

      Согревший его приятель оказался голым бородатым мужиком с пробитым горлом. Рана под ухом была небольшой. Но крови из неё натекло много.

      – Вот тебе и колдун, – отчитал себя Нинсон. – Всю ночь обнимал мертвеца и даже не почувствовал этого.

      Видимо, вчера, засыпая, он прижимался к ещё не остывшему трупу. Только что вынырнул из ледяной воды, и тогда человек казался горячим. Так кружка парного молока обжигает пальцы зашедшему с холода.

      Нинсон выбрался из-под шкуры.

      Растёрся сухим, не испачканным в крови краем.

      Ещё раз осмотрел своего соседа. То был настоящий атлет, много времени посвящавший тренировкам или труду. Ингвар не мог сказать, от чего руки атлета покрылись мозолями. От мотыги ли, от весла или от копья.

      На загорелой груди мертвеца остался белый след от амулета. Единственное, что на нём сохранилось из прежних вещей – несвежие портки, спущенные до колен.

      Нинсон провёл ночь, сжавшись в комок у его правого бока. Левый бок мертвеца был истыкан небольшим ножом. Первый удар пришёлся в шею. А потом парня били сбоку. Часть ударов соскальзывала по рёбрам, оставляя кривые полосы вспоротой на боку и на спине кожи. Видимо, напавший навалился сверху, прижал бородача и обработал заточкой.

      Нет, тогда полос не было бы на спине.

      Убийца был под ним. И бил правой рукой. Наверняка, та же женщина, что помогла Ингвару вылезти из колодца. И даже укрыла накидкой из шкуры белого медведя.

      Две передние лапы с нарочно оставленными когтями в палец длиной должны были лежать на груди, подчеркивая мужественность хозяина. Застёжки, для которых в шкуре имелись обмётанные нитью отверстия, были неаккуратно срезаны.

      Неподалёку обнаружилось маленькое