Пьесы для восьми и более актеров. Валентин Красногоров
Кто же, по твоему, Моцарт?
РОМАН. Во всяком случае, не эта бумажная крыса. Он знает только расчеты, планы, схемы, программы, но не видит живых людей.
МИХАИЛ. Но ведь кто-то должен делать и будничную работу, которой, как ты знаешь, бездна.
РОМАН. А я и рад бы работе, но ведь Георгий никого к ней не подпускает. Этот серый кардинал держит в руках все нити. Он как-то незаметно стал вторым человеком в партии. Даже спать сегодня будет в комнате номер два, рядом с тобой.
МИХАИЛ. Если тебя это задевает, я скажу, чтобы он поменялся с тобой комнатами. Или нет, сделаем еще лучше: Я уступлю тебе свой номер. Спи в комнате номер один. Я скажу горничной, чтобы она перенесла вещи и поменяла нам ключи. Ты доволен?
РОМАН. Пойми, не в этом дело. Кто он такой, этот Георгий? Ну, адвокат, ну, якобы, хороший организатор. Но спроси на улице, кто о нем слышал? Что его имя дает нашему делу? Сколько голосов он привлечет к нам на выборах? И такой человек хочет встать на твое место!
МИХАИЛ. Во-первых, он не метит на мое место. Во-вторых, не всем же красоваться по телевизору…
РОМАН. Я понимаю, на что ты намекаешь. Но ведь, когда он начинает говорить, мухи дохнут от скуки. Вот его и не подпускают к телевизионной камере. И это хорошо. Он только отпугнет наших избирателей.
В гостиную с улицы входит Георгий, держа в руках чемоданы.
ГЕОРГИЙ. (Михаилу.) Я взял заодно и твои вещи. Отнесу их тебе в комнату. (Выходит.)
РОМАН. Он уже распоряжается твоими вещами. Берегись его, Михаил.
МИХАИЛ. Роман, скажи просто: чего ты хочешь?
РОМАН. Ничего. Но если говорить правду, то во фракции я должен быть, по меньшей мере, человеком номер два.
МИХАИЛ. По меньшей мере?
РОМАН. Извини, я неудачно выразился. Но мой рейтинг и мои заслуги дают мне право на нечто большее, чем пятое место.
Входит ЛЕОНТИЙ.
ЛЕОНТИЙ. (Зевая.) Наслаждаетесь жизнью? А я вот задремал.
РОМАН. (Смеясь.) Какое тут наслаждение, когда меня не отпускают от себя наши дамы? (Встает.) Переоденусь и вернусь к ним, чтобы они без меня не передрались.
МИХАИЛ. (Тоже старается непринужденно засмеяться.) Я бы сам не прочь поучить плавать Аннету. Поддержать ее за ручку, подержать за ножку…
РОМАН. Так что же мешает?
МИХАИЛ. Вся штука в том, что она чувствует себя в воде, как рыба, а я-то как раз плавать не умею.
Мужчины смеются.
РОМАН. Ну ладно, я забегу к себе переодеться, а потом в бассейн. (Выходит.)
ЛЕОНТИЙ. Михаил, в последнее время с тобой невозможно поговорить наедине, так раз уж представился случай, позволь мне сразу выложить все. Оторвись на минуту от шахматной доски и послушай меня. Мне не нравится, что меня оттесняют. Я чувствую, что в следующий раз мне уже не быть в списке. А разве не я финансировал твою знаменитую победоносную кампанию?
МИХАИЛ. Да, ты содержишь партию, но и сам имеешь с этого немало.
ЛЕОНТИЙ. Ну и что? Почему с тобой неразлучен этот крючкотвор Георгий? Кто он такой? Ни авторитета, ни воображения, обыкновенная рабочая лошадь, каких много. Да, он беден, но из этого не следует, что он честен. МИХАИЛ. Это к делу не относится. Ты считаешь,