Много воздуха, или Не роман. Анна Пумалайнен
личность. Эти шипящие змеи сумели ужалить в самое больное место, кто только придумывает им фразы типа: «что бы не выглядеть как отчаянно молодящаяся …», и что-то там ещё, не менее мерзкое. Но настроение взяло верх над напрасными стараниями работников стиля: узкие джинсы, сапожки на каблучках, какой-то свитерок… волосы лучше распустить… нет, лучше собрать… нет… .
– Алло, у меня электричка в шестнадцать тридцать. Да, позвоню, когда буду подъезжать.
Скоростная электричка навевала праздничное настроение голубой обивкой новых кресел и простором вагона, а проводником, толкающим вперёд боксы с напитками, она напоминала самолёт. Мест почти не было, пришлось сесть рядом с девушкой, которая ёрзала и всем своим видом обнаруживала радостное нетерпение: «Я в первый раз еду на такой… Не знаете, они по карте продадут кофе? Или только за наличку?» – «Думаю, продадут по карте» – лучезарно улыбнувшись, ответила Стэйс, её хорошее настроение так и стремилось вылиться на ближнего. «Я впервые еду на этом направлении, а Вы?» – продолжала общительная девушка – «А я здесь живу», – почему-то с гордостью соврала Стася, уже лет двадцать как прочно переехавшая жить в город. Настроение у неё было прекрасное. В сумке лежали маркеры и скетчбук, возможно будем рисовать, как тогда…
… В тот августовский день на берегу время летело быстро, было так хорошо, что хотелось и совсем не пускать стрелки часов вперёд. Мартин усадил Стасю за деревянный стол во дворе, она положила перед собой большой лист бумаги, и не спеша принялась делать наброски к словам песни, которую он дал ей послушать заранее. Выходило не очень убедительно, но она почему-то не смущалась, ей придавала уверенность серьёзная сосредоточенность Мартина, склоняющегося над камерой с отрешённым видом колдуна. Он будто и не рассматривал её, не говорил, что надо делать, и в то же время ни минуты не оставался в покое, переходя вокруг, меняя ракурс, казалось, что он сам строит свой фильм, не ожидая от неё никакое особого действия. Иногда Стэйс поднимала глаза, чаще уходила в рисунок, и оператора, кажется, всё устраивало. И вновь они сидели в его комнате, было тихо, она смотрела в дверной проём на солнце, он подключил камеру к компьютеру и, сосредоточенно глядя в экран, нажимал на кнопки. «И, кстати, песня тоже пока не дописана. Что-то ничего на ум не приходит, у меня есть пара поэтов на примете, но они пишут в своём стиле, это не совсем то…», – задумчиво сообщил Мартин. «Я могу попробовать, думаю, стихи у меня лучше получаются, чем рисунки», – отозвалась Стэйс. «Может, попробуем прямо сейчас? Давай! Попробуй уложить слова в такой ритм:
«тридцать восемь сорок девять
Три пятнадцать десять двадцать »
Стася легко подхватила игру, будто всю жизнь только и занималась подбором слов в ритмическую основу. Она ненадолго ушла в себя, глядя на блестящее в дали море, на зависающих в потоках ветра чаек и покачивание сосновых веток: «Я сижу у края моря, день проходит, год проходит, ветер волны хороводит…». Слова были записаны на клочке бумаги