Из кожи вон. Правдивая история о том, что делает нас людьми. Цай Чунда
после обеда открывать лавку и неожиданно рухнул прямо во дворе. С ним случился первый инсульт.
Отца увезли. Когда он лежал на больничной койке и ждал операции, мать наконец решилась спросить:
– Что случилось в Нинбо? Ты от чего-то убежал?
Отец ухмыльнулся, обнажив почерневшие от курения зубы.
– Я так и знала, – тихо сказала мать.
От каменного дома, который построил тогда отец, теперь осталась лишь южная стена.
Каждый раз, когда я приезжаю в родную деревню, я подхожу к ней и разглядываю наш дом. Северную стену главной, центральной части снесли, но левое, западное крыло, где отец поселился после инсульта, а также правое, восточное крыло, в котором жила сестра до замужества, – они еще стоят. В западном крыле отец перенес второй инсульт, у него отнялась вся левая часть – в этом наполовину парализованном теле он и протомился до конца своей жизни. В восточном крыле жила сестра; когда-то, рыдая, она сказала мне, что ей суждено выйти замуж только за бедняка, потому что родители не потянут хорошего приданого. Она решила, что незачем знаться с теми, кто богаче ее, и порвала со многими друзьями.
Я хорошо помню тот вечер. Она пошла гулять со своим парнем, но минут через пятнадцать вернулась. Одна. Прячась от родителей, сестра кралась в комнату и молча позвала меня за собой. Сестра раскраснелась, в глазах застыли слезы, но ни одной слезинки по щеке так и не скатилось. Она долго не могла отдышаться, а потом наконец сбивчиво проговорила: «Пообещай, что никогда не будешь о нем спрашивать. И родителям скажи, что ничего не знаешь».
Я кивнул.
Только спустя много лет я понял, что в тот вечер парень поинтересовался, какое у моей сестры приданое.
Потом мать сдала старый дом семье, переехавшей в нашу деревню. Они платили сто пятьдесят юаней в месяц, и за десять лет она ни разу не повысила цену. Постояльцы ютились вшестером вместе с собакой. Они так плотно набились в наш дом, что в нем и следа от прошлого не осталось.
Когда они только переехали, я пару раз заходил туда в поисках какой-нибудь вещи. На полу, который жильцы уже успели залить жиром и маслом, еще виднелись отдельные пятна крови – полупарализованный отец довольно часто падал, – а место под лестницей, где он с такой любовью оборудовал мне местечко для игр, уже было завалено хламом.
Мать тоже часто забегала в старый дом. Даже не знаю, делала ли она это с какой-то целью или ее бессознательно тянуло туда.
Как мне кажется, мать специально впустила их в наш дом, надеясь, что только такая большая и шумная семья, втиснутая в столь малое пространство, сможет пропитать его и радостью, и бедами, вытеснив наполнявшие его когда-то наши счастье и горе.
Наверное, мать нуждалась в том, чтобы чужая жизнь тонким слоем покрыла нашу прежнюю, отдаляя нас от нее.
Сказать по правде, новый четырехэтажный дом, в котором она живет сейчас, кажется мне чужим.
Этот дом построили, когда я учился в выпускном классе. К тому времени отец болел уже два года.