Перегоны. Часть 1. Евгений Дмитриевич Федорин

      Боднул на славу “богомолку”.

      Проснулись: дьякон, сыновья…

      Чем ни лупили зверя только,

      А тот, копытцами звеня,

      Спокойно шел и шел куда-то,

      Неся в дом явную беду,

      И кизяком свежайшим хату

      Украсил прямо на ходу.

      Дошел, где падчерица спала,

      Воткнул в ее подушку лоб,

      А та во сне забормотала,

      Ну и рукой барана – хлоп!

      И – чудо: с блеском и со звоном

      Кругом посыпались в момент

      Монет, казалось, миллионы,

      И будто вспыхнул молний свет.

      Враз все богатство в диком раже

      Семья снесла по сундукам,

      А девочка не знала даже,

      Что к ней-то клад являлся сам.

      Когда ж владельцам пожелалось

      Свой золотой проверить клад,

      То в сундуках их оказалось:

      Где голова, где бок, где зад.

      И – чудо вновь: через мгновенье,

      Что там и сям лежало врозь,

      Какой-то силой единенья

      Друг к другу разом понеслось.

      И вот уже опять по хате

      Сверхстранный топает баран —

      Такой же, как тогда, рогатый

      И вновь готовый на таран.

      Одно в нем было странно крайне:

      Деталь отсутствовала та,

      Что у любого есть барана

      Под задней частью живота.

      Спустя мгновение, однако,

      Все были тем поражены,

      Что, как увидел сам же дьякон,

      Деталь та – в лифчике жены.

      Вперед-назад деталь шныряла,

      Ища на волю, видно, ход,

      С чего хозяйку для начала

      Бросало в холод, в жар и в пот…

      Смущений срок был, впрочем, краток,

      Всем стала истина ясна:

      Туда, под грудь, монет с десяток

      Тайком припрятала она.

      Одно лишь тайною осталось

      И разрешимою едва ль:

      Как вышло так, что ей досталась

      Ещё в монетах та деталь?