Кто нагнал цунами?. Владимир Цой
в Таразе у нашего общего родственника, и в разговоре о том, о сём он поведал доселе мне неизвестное – отец его за те трудовые достижения был премирован грузовой машиной-полуторкой, а он тут же подарил её колхозу. Я удивился. Об этом факте наша немалочисленная родня никогда не упоминала, но Пенгер заверил, что такое действительно имело место. А вот другую машину – ручную швейную производства подольской «Госшвеймашины», трудовую премию, скорее всего, моей маме, не просто помню, я на ней самолично шил себе и моим двоюродным братьям входившие в моду плавки. (Ксения, моя сестра, слышала от знакомых бабушек – бывших колхозниц, что, например, в уборку мама за день могла серпом скосить и увязать в снопы рис с четверти гектара). Машинка до сих пор существует – хранится в семье одной из дочерей нашей самой младшей сестры Эльвиры. Помню и добротный шерстяной, тоже премиальный, пуловер, им я согревался даже будучи студентом…
Тот первый десант, скорее всего, состоялся по директиве политбюро ЦК ВКП(б), принятой в августе 1927 года. Результат оказался весьма многообещающим, и успех стоило развивать. В феврале 1930 и июле 1932 года Москва вновь рассматривала вопрос о использовании земледельческого опыта корейцев. В этом свете не только не случайно, наоборот, вполне закономерно, что у далёких казахстанских колхозников оказались последователи в центре страны. Сей романтический факт нашёл отражение в монографии кандидата исторических наук Ж. Г. Сон «Российские корейцы: всесилие власти и бесправие этнической общности. 1920 – 1930».
В 1930-х годах в столице СССР как секция Интернационального клуба политических эмигрантов имени В. М. Загорского действовал Корейский клуб. Эта общественная организация настолько хорошо зарекомендовала себя в решении социально-экономических вопросов, что к ней со своими проблемами обращались соотечественники не только из Первопрестольной, но и из ближних и дальних регионов. Об этом свидетельствует, в частности, хранящееся в Российском государственном архиве социально-политической истории (РГАСПИ) письмо из Кзыл-Орды (тогдашнее написание) Казахской ССР, из уже знакомой нам Корейской сельскохозяйственной трудовой артели «Казахский рис», датированное 11 июля 1932 года. «Содержание письма, – поясняет Жанна Григорьевна, – сводится к просьбе оказать содействие в приобретении сельхозтехники, в частности, грузового автомобиля в количестве двух штук (представляете, всего-то через четыре года после создания колхоз уже имеет возможность приобретать новые грузовые автомобили. – В.Ц.). Руководство сельхозартели «Казрис» полагало, что Корклуб в Москве имеет возможность добиться получения автотехники не централизованным порядком, коим добиться как колхозу невозможно, а поставить вопрос перед правительственными учреждениями и решить его в пользу «Казриса».
Возможно, полагает Ж. Сон, после этого письма руководству Корклуба пришла мысль решить проблему с безработными корейцами, проживающими в Москве: «Идея создания