Именинница. Андерс Рослунд

      По Седерледен он выехал на мост Сентральбрун, а потом через туннель на Кюнгсгатан. Столица не успела пробудиться по-настоящему, поэтому Пит быстро миновал Стюреплан и Хюмлегорден и выехал на Вальхаллавеген, к больнице, которую королева другой эпохи окрестила «приютом Софии».

      Доктор, мужчина за пятьдесят, который в другие дни работал совсем в другой больнице, уже поджидал в условленном месте – на краю парка Лилльянскуген, как можно дальше от главного входа. Мужчины обменялись рукопожатиями, – не без некоторой настороженности, поскольку видели друг друга впервые. Бок о бок по массивной каменной лестнице поднялись в отделение, называемое фониатрической клиникой в Эстермальме, где им предстояло провести наедине ближайшие несколько часов.

      Просторный кабинет, куда доктор привел Пита, был разделен на две секции. В первой, меблированной под обычный офис, стоял стол со стулом и двумя выключенными компьютерами. Во второй, где бил в глаза холодный, яркий свет, оказалась маленькая операционная, со столом на колесиках и чем-то похожим на стоматологическое кресло.

      Доктор включил один из компьютеров, установил на столе микрофон на штативе и выкатил из гардеробной еще один стул.

      – Присаживайтесь, прошу. Для начала нам нужно хоть немного познакомиться.

      Безымянные – это про них.

      На белом докторском халате отсутствовал бейдж, у пациента не было больничной карты.

      – Мне уже сообщили, что вы спешите и что готовы заплатить за срочность и анонимность.

      Пит Хоффман запустил руку в карман брюк, где обычно носил «чертов мобильник», и вытащил увесистую пачку купюр.

      – Пересчитайте.

      – И не подумаю, – махнул рукой доктор. – Доверие – вот что нам нужно в первую очередь, если его между нами еще нет. Или как вы считаете?

      Хоффман положил деньги на стол рядом с микрофоном.

      Двести тысяч крон в изрядно потрепанных долларовых купюрах. Когда-то он носил их в сумке, которую взял с собой в адскую командировку к соленому морю, омывающему берега Северной Африки. Разумеется, эта пачка не была там единственной. Всей суммы его семье с головой хватило бы на много лет.

      Но доктор медлил принимать деньги, и тогда Пит Хоффман перегнулся через стол и вложил пачку в его руку.

      – Это то, за чем вы сюда пришли. Теперь я хочу получить то, за чем пришел я.

      У доктора на носу были очки как будто совсем без дужек. Он был вынужден придержать их пальцем, когда помещал купюры в потертый портфель, прислоненный к блестящему столу на колесах.

      – В таком случае я хотел бы услышать от вас несколько слов.

      Доктор кивнул на микрофон. Это в него должен был говорить Хоффман.

      – Каких слов?

      – Любых.