И это все о нем. Геннадий Попов
обещал ему Гриша. «Ну, ты, Гришка, даешь! Откуда только ты все знаешь?!» – удивлялся на следующий день Бычков, осторожно присаживаясь на край парты.
Затем и дома все чаще стали обращаться к Грише. «Уж и не знаю, ехать мне к сестре в деревню или нет?» – спрашивала бабушка. «Не езди, бабушка, не езди, старенькая, – горе случится: очки потеряешь», – предупреждал Гриша. И бабушка в очередной раз откладывала поездку.
«Интересно, – вслух рассуждала мама, – выкинут завтра в нашем универмаге что-нибудь или нет?» – «Выкинут, – обещал Гриша. – Что-нибудь завтра обязательно выкинут». И мама с самого утра бежала к открытию магазина.
«Предстоит тебе, папаня, завтра дальняя дорога, казенный дом и червонная дама», – монотонно завывал Гриша, глядя на отца широко открытыми глазами. «Я еду в санаторий, при чем тут какая-то дама?! – возмущался отец. – Что ты мелешь, пуп ясновидящий?! А ты чего его слушаешь?!» Последняя реплика относилась уже к супруге.
Прослышав о Гришиной способности, стали к нему обращаться сначала соседи, а потом и вовсе со всех концов нашей необъятной Родины. Приходили к нему сверстники, взрослые дяди и тети и совсем старенькие бабушки и дедушки. Шли к Грише сталевары и колхозницы, моряки китобойной флотилии, акробаты, жители Крайнего Севера и хлопкоробы, мичманы, певцы, политики, люди без определенных занятий, просто любопытные и все остальные.
Иногда Гришу, чтобы что-то спросить, даже с уроков вызывали. Учителя сначала возмущались, а потом привыкли и сами стали к Грише с вопросами лезть. Типа: «На следующий год в школе снова будет очередная реформа или наконец оставят в покое?», «Появятся ли наконец учебники, по которым можно будет учить детей?», «Будут ли наконец в школе тетради и компьютеры?».
На какие только вопросы Грише не приходилось отвечать.
Часто приходил к Грише один милиционер (так раньше полицейских называли). Садился на табуретку и спрашивал: «Ну что, поймаю я завтра преступника?» – «Нет, уйдет от вас преступник», – отвечал Гриша. «Вот и я думаю, что уйдет. Чего ему не уйти?» – соглашался обычно милиционер. Посидит еще немного, покряхтит и уходит снова ловить преступника.
Или завалятся шумной гурьбой кооператоры (так раньше называли самозанятых): «Скажи, Гриша, а вот как позакрывают кооперативы – куда нам деваться?» – «Одни позакрывают, другие откроют», – успокаивал их Гриша. «И то верно!» – радовались кооператоры и дарили Грише разные кооперативные игрушки.
Следом за кооператорами заваливались шумной гурьбой рэкетиры (рэкетиров и раньше так называли): «Скажи, Гриша, а вот как позакрывают кооперативы – куда нам деваться?» – «Одни позакрывают, другие откроют», – успокаивал и их Гриша. «И то верно!» – радовались рэкетиры, и забирали у Гриши разные кооперативные игрушки.
Иногда заходил человек в кепке, с крепко зажатой в руке газетой и горящим взглядом. Он долго мялся, не решаясь задать главный для него вопрос. Наконец, пересилив волнение, интересовался: «Как там наши, демократы, продержатся?» Задав вопрос, сторонник демократии с надеждой смотрел на Гришу. И Гриша не подводил: «Демократы продержатся». –