Яркий миг. Николай Покуш
кивнул Киннер.
Обернувшись к медсестре, он спросил:
– Нелли, ты тут закончишь без меня перевязку?
– Да, конечно, доктор, – отозвалась девушка.
– Я скоро вернусь, и мы отнесем его в клетку. А пока, как закончишь здесь, прими миссис Нил и узнай, что там опять приключилась с Пирсом.
– Хорошо, доктор, – так же услужливо проговорила медсестра.
– Ужасно непутевый пёс, – беззлобно проворчал доктор Киннер, проходя мимо меня. – Пойдем Клиф.
Я прошел за ним в кабинет, находящийся чуть дальше по коридору. Это была еще одна приемная палата.
– Проходи, – пригласил он, отперев ключами дверь и распахнув ее.
Войдя, я положил зверя на стол в центре комнаты, а Киннер прошел к окну и раздвинул плотные шторы, впуская в помещение дневной свет.
Обернувшись, доктор ахнул, увидев, кого я ему принес. Зверь тяжело и часто дышал.
– Властитель! Кто это?
– Не имею понятия, – я закрыл дверь в комнату.
Доктор подошел к столу и склонился над существом.
– Это – не произведение? – спросил он, следуя по моему собственному пути предположений.
Я не ответил, и через несколько секунд он сам нашел ответ:
– Нет, не вижу ни одной метки мастера, – бормотал Киннер, осматривая его лапы, шею и все прочие места, куда Годвинские мастера биоинженерии обязаны ставить клейма, нечто вроде своей росписи. – Что с ним случилось?
– Он упал с дерева, – пояснил я, – и мог себе что-то повредить.
– Какое странное животное. Клиф, я никак не могу понять… – доктор задумчиво оглядывал зверя. – Не могу понять… Ты только взгляни на его морду.
Киннер вынул стетоскоп, торчащий в нагрудном кармане его халата, и склонился над зверьком так низко, что едва не касался лицом его шерсти.
– Сердце прослушивается, – приговаривал доктор. – И легкие. Дыхание сопровождается хрипом. Упал с дерева, говоришь?
Доктор отложил стетоскоп и продолжил осмотр методом пальпации. Медленно прощупывая лапы зверя, Киннер продолжал приговаривать про себя:
– Властитель всемогущий, это же пальцы. Один, два… четыре пальца. Как странно… очень странно…
– Будь осторожен, – сказал я. – Он может атаковать.
Доктор поднял на меня глаза, и я продемонстрировал ему ожог на руке.
– Клиф! Во имя Владыки, что случилось?!
– Это он, – я кивнул в сторону животного.
– Он? Как?
Я лишь пожал плечами, и когда доктор направился ко мне, возразил:
– Сначала закончи с ним. Я потерплю.
Киннер кивнул и вернулся к осмотру зверя, а я сел на стул в углу комнаты. Ожог всё еще невыносимо болел, но мне действительно вначале хотелось узнать, что с животным все в порядке, а если нет, то помочь ему любым возможным способом, а уж потом думать о собственных травмах.
– Это что… Это рога? – продолжал удивляться доктор Киннер. – Взгляни, Клиф, это же маленькие рожки.
Я