На пути к философии Современного Космизма. Владимир Бутков
Бытия феномена и сознания (платформа ничто, бытийная недостаточность, отрыв, пустота и т.д.) собственно и образуют у Сартра его онтологическую рефлексию. Если феномен Бытия может быть объективным, то восприятие сознания заведомо субъективно (иными словами, вам требуется сознание, чтобы воспринять сознание). Сартровское бытие сущего не есть некая скрытая реальность: «бытие сущего и есть как раз то, чем оно показывается». Явление как таковое принципиально самодостаточно, за ним ничего нет и не может быть, потому что оно и есть сущность. Точнее, не одно явление, а их связанный ряд, а если еще точнее, то основание бесконечного ряда явлений как их связь. Причем сам ряд, разумеется, никогда полностью не проявляется, так как бесконечен, а человек оказывается лишь его членом.
Как пишет Сартр – «наша теория феномена заменила реальность вещи объективностью феномена и что она обосновала последнюю с помощью бесконечного». Здесь Сартр с необоснованной легкостью сшивает такие тяжелые понятия, как реальность, объективность и бесконечность. С помощью бесконечности можно решать вообще любые проблемы. Феномен ведь устанавливает (делает видимой) реальность не дальше самого себя, например, феномен мышления уже не объективен сам по себе. Если связь явлений есть тоже явление, то вопрос в том, возможна ли принципиально не являемая связь явлений, или как возможно не феноменальное Бытие?
Базовая Бесконечность
В концепции Бытия невозможно обойти проблему его соотнесенности с бесконечностью. С античных времен бесконечное представлялось как нечто неоформленное, незавершенное, не состоявшееся, а, стало быть, не истинное, не совершенное и даже не существующее. Как космогонический принцип, бесконечное утверждается в отрицании предела, а значит, всего временного и вещественного, и воплощается в ужасном Хаосе. Анаксимандр представлял введенный им Апейрон (безграничное) в виде движущейся в себе бесконечной и бескачественной праматерии, из которой вещи возникают через выделение противоположностей и куда они возвращаются, исчерпав свой потенциал. Здесь Апейрон начинает выступать уже как онтологический принцип, который у Анаксимандра является атрибутом праматерии. Он окружает Космос и поглощает его после гибели. У Пифагора и позднее у Платона, Апейрон-бесконечное выступает уже в онтологической паре со своей противоположностью – пределом, и таким образом они устанавливают движение сущего и его размерность – время. Таким образом, форма ограничивает бесконечную материю и определяет вещь в реальном мире.
Аристотель не признавал актуальную бесконечность. Для него возможна лишь потенциальная бесконечность, которая может быть представлена в виде возрастающего ряда натуральных чисел. У Спинозы мы находим, что конечное всегда имеет причину в другом «Под модусом я разумею состояние субстанции (Substantiae affectio), иными словами, то, что существует в другом