Приговоренный. Валерий Еремеев
прошлым и начать честную жизнь простого гражданина. И запомни, согласно наблюдениям Фрейда проливать во сне чью-то кровь означает, что человеку уже давно пора взять инициативу в свои руки и не оглядываться на всяких там лаповых. Новая жизнь на пороге. Впусти ее. Понял?
– Все. Обязательно впущу, обещаю.
Часы показывали четыре. Они легли снова, но долго поспать не удалось. Около шести утра в дверь сначала позвонили, а после стали громко стучать.
Юлий прошел в прихожую, глянул в глазок. Вопреки оптимистическому прогнозу Ольги, на пороге стояла не новая жизнь, а очень даже старая в лице майора Сыча. Не знай Юлий Руслана Петровича, подумал бы, что Лапов, которому показалось мало просто выжить его с работы, задумал какую-то пакость. Сычу же Юлий верил, поэтому не раздумывая открыл дверь.
– Чем обязан столь неожиданному гостю в такую рань?
– Скажи спасибо своему мобильнику, – ответил майор.
– При чем здесь мой мобильник?
– Как это при чем, если он выключен?
Верно. Юлий специально вырубил телефон, чтобы бывшие коллеги не донимали расспросами и не мешали общаться с подругой. Но Сыч, при всем своем расположении к нему, вряд ли бы заявился в шесть утра только для того, чтобы из первых уст узнать о произошедшем конфликте.
– У тебя пять минут, чтобы умыться и одеться, – сказал Сыч. – У нас с тобой есть срочное дело.
– Я уволился, Руслан Петрович.
– Не поставив меня в известность? На тебя это не похоже.
– В последнее время вас часто не бывает на месте. Мой рапорт лежит у вас на письменном столе со вчерашнего дня. Только не говорите, что вы его не заметили.
Сыч дернул головой. И это движение-паразит выдало, что майор пребывал в состоянии крайней озабоченности. Это был крепкий человек сорока пяти лет, с неправильным, худым лицом и сильным мускулистым телом. Правую сторону лба пересекал длинный шрам – след от удара коньком. В юности Руслан Петрович увлекался хоккеем, вот и заработал. Несколько лет назад, впервые увидев его, Юлий подумал о нем не как о представителе органов, а как о задержанном уголовнике, настолько к его физиономии подошел бы арестантский бушлат. И очень расстроился, узнав, что именно эта «грубая обезьяна», как он мысленно окрестил Руслана Петровича, будет его руководителем по меньшей мере в ближайшие несколько месяцев. Но очень скоро Юлий понял, что его первоначальное впечатление о Сыче было неверным. Для молодого оперативника Сыч стал не просто начальником, а старшим товарищем в прямом смысле этого слова, учителем, которому верят.
Майор протянул Юлию оставленное вместе с рапортом на столе удостоверение.
– Приказа о твоем увольнении еще нет. Твой рапорт я придержал. Так что ты пока еще сотрудник органов и мой подчиненный. У нас убийство.
Меньше всего в тот момент Юлию хотелось одеваться и куда-то идти. Тем более на дело об убийстве. Приснившегося Лапова ему было вполне достаточно. Но послать Сыча куда подальше он никак не мог. Оставалось только ворчать:
– Убийствами пусть убойный