СИМБИОЗ. Евгений Вермут
нам в будущем коротать долгие ненавистные вечера в казарме. За шахматами время проходило быстро. Откуда мы брали тему для разговоров, не знаю. Я был неразговорчивый, но он всегда мог меня разговорить. Впрочем, я сейчас пишу не об этом. Развлечений особых в части не было. Солдаты занимались кто чем. Читали, писали письма, играли в шашки-шахматы. Ходили в самоволку, но больше от скуки, чем по каким-то «сердечным» делам. Ну и за спиртным, конечно. Те, кто не пил-не курил и собирался помереть здоровым, занимались спортом – качались во дворе. Там был турник и самодельная штанга. В общем, «дело было вечером, делать было нечего».
Мы с Левым имели к спорту далекое отношение, если не считать шахматы. До сих пор не знаю, почему шахматы называют спортивной игрой. Зато в литрболе принимали самое активное участие. Я в меру, естественно. Левый на этот счет был немного не воздержан. Ладно бы, остановиться не мог несколько дней, но ему надо была всегда. В те дни я впервые в жизни увидел, как пьют одеколон. До этого на гражданке попадались только пропахшие одеколоном стаканы в автоматах с газводой, но самих «флакушников» ни разу не видел. В каждую получку мы шли в Чайную. Я брал напиток с печеньем, он – «Тройной» и пол стакана воды. Садились в уголке, он выливал в стакан содержимое флакона и выпивал. Сначала я с содроганием смотрел на него, а потом привык. У каждого свои причуды. К слову, сам я так никогда и не попробовал этот, извините, напиток.
Но одеколон одеколоном, а «солдатские» дают раз в месяц. Особо не разгуляешься. И нашел мой Вовик выход. Попал он как-то в лазарет на прием к военврачу. Он знал, что в порядочных лазаретах порядочный фельдшер всегда держит спирт. Там же, в лазарете, нет проблем и со шприцами. Что он придумал? Украл он этот спирт и шприц в придачу. Как, не знаю. Кажется, пришлось лечь для этого в лазарет. С тех пор у него очень продолжительное время не было проблем со спиртным. Он начал колоть себе в вену чистый спирт. Пять грамм, десять… Он пьянел на глазах. Спирт, попадая напрямую в кровь, вызывал максимальное опьянение. Единственный недостаток – кайф быстро проходил. Это его не смущало. Шприц-то рядом.
Много лет спустя, когда во времена «сухого закона» многие люди начали гибнуть от разных «денатуратов», в том числе, и от одеколона, я вспомнил своего армейского друга. Наверное, он не смог выжить в новых условиях. Пьющие водку, перешли на вино, пьющие вино, перешли на одеколон, последние перешли на перегнанный спирт из клея… На что перешел он, если дожил до тех дней? На наркотики? Вряд ли. Для этого нужны деньги.
Смерть – жизнь – смерть…
Скоро тихо уйду и очнусь в новом мире,
Но конечно об этом не буду я знать.
Буду соску сосать в незнакомой квартире,
Буду к матери новой опять привыкать.
Снова садик и школа, потом на работу,
Или в ВУЗ, если стану немного умней.
Неужели обратно все те же заботы?
Смерть глупа, если смысл не находится в ней.
В чем секрет нашей бывшей и будущей смерти?
Что за тайны рождение наше таит?
Мой доверчивый ум не настолько инертен,
Чтобы понять