Этот бессмертный. Роджер Желязны
загадка калликанзаросцев. Выбирай.
– Перья?
– Ты ошибся.
– А если бы я сказал: «свинец»?
– Ну… У тебя только один шанс. Правильный ответ тот, который нужен калликанзаросцу. Ты проиграл.
– Это слегка смахивает на приговор.
– Такова Калликанзароя. Скорее греческое, чем восточное коварство. Не столь непостижимое. Поскольку твоя жизнь часто зависит от ответа, калликанзаросец, как правило, предпочитает, чтобы в проигравших был ты.
– Почему?
– Спроси при встрече у какого-нибудь калликанзаросца, если представится такой случай. Они натуры неуправляемые.
Мы вышли на нужную авеню и повернули по ней.
– С чего это тебя вдруг снова заинтересовал Редпол? – спросил Фил. – Ты ведь давным-давно ушел оттуда.
– Я ушел в подходящее время, и все, что меня интересует, это оживает ли он снова – как и в прежние дни. Хасан мнит себя шишкой, поскольку всегда обеспечивает успех, и я хочу знать, что там у них в загашнике.
– Ты не встревожен тем, что они тебя отыскали?
– Нет. Возможно, в этом есть свои неудобства, но я сомневаюсь, что это меня свяжет.
«Роял» засверкал перед нами, и мы вошли, прямиком направившись в номер люкс. Когда мы шагали по ковровой дорожке коридора, Фил в порядке констатации заметил:
– Опять я создаю помехи.
– Похоже, что так.
– О’кей. Десять против одного, что ничего ты не разнюхаешь.
– На это ставить не буду. Возможно, ты и прав.
Я постучал в дверь из темного дерева.
– Привет, – сказал я, когда она открылась.
– Входите, входите.
И мы вошли.
Десять минут мне потребовалось, чтобы перевести разговор на прискорбную тему избиения Бедуина, поскольку там была Красный Парик, сбивавшая меня с толку тем, что была там и сбивала с толку.
– Доброе утро, – сказала она.
– Добрый вечер, – сказал я.
– Есть что-нибудь новенькое в Искусствах?
– Нет.
– В Монументах?
– Нет.
– В Архивах?
– Нет.
– Какая интересная у вас работа!
– О, все романтики из конторы информации – это они создали ореол, растрезвонивший про нас чего нет. А в действительности мы лишь обнаруживаем, восстанавливаем и сохраняем письменные следы и остатки материальной культуры человечества.
– Что-то вроде старателей культурной помойки?
– М-да… Думаю, сказано точно.
– Но зачем?
– Зачем что?
– Зачем вы это делаете?
– Кто-то должен, ведь это культурная помойка. Так что постараться стоит. Свою помойку я знаю лучше всех.
– Ты одержим, при том что и скромен. Тоже хорошо.
– Когда я просился на эту работу, было не так уж много, из кого выбирать, – а я знал, где припрятано огромное количество помоек.
Она протянула мне питье, сама сделала полтора глоточка из своего бокала и спросила:
– Они