Преступления и призраки (сборник). Артур Конан Дойл
через двенадцать дней.
Но уже два дня спустя в газетах появилась более полная информация. Отныне можно было считать твердо установленным, что Бут находился на борту «Эмпресс Квин». Дело не только в том, что его имя присутствовало в списке пассажиров: Бута опознал один из инспекторов санитарной службы, посещавших корабль. Инспектор не только видел этого человека на близком расстоянии, но и разговаривал с ним. Все приметы, список которых был отправлен по телеграфу, совпадали, ошибка исключена.
Кроме того, газеты превозносили действия инспектора Лестрейда из Скотленд-Ярда, который «не только с величайшей прозорливостью вычислил единственно возможный маршрут побега и своевременно предупредил американскую полицию, но и сам немедленно ринулся вслед за подозреваемым, забронировав место на ближайшем по времени отправления лайнере, едва лишь пришли вести из Нью-Йорка. Инспектор прибудет на место даже раньше десятого числа, когда будет снят карантин, так что он не только лично осуществит арест, но и доставит преступника в Англию!»
Мне нередко приходилось видеть моего друга удивленным, но не помню ни единого случая, чтобы что-либо поразило его так, как содержание этой газетной заметки. Причины этого остались за пределами моего понимания, ведь, на мой взгляд, именно такого развития событий и следовало ожидать. Тем не менее Холмс весь день просидел почти неподвижно, с застывшим лицом, уставившись в одну точку. Даже свою любимую старую трубку он так ни разу и не закурил, хотя все время вертел ее в руках.
– Знаете, Ватсон, – сказал он ближе к вечеру. – Кажется, это даже хорошо, что меня вынудили устраниться от расследования того шеффилдского случая. Судя по тому, как там все обстоит на самом деле, я имел шанс выставить себя беспросветным глупцом!
– Мой дорогой друг! Почему?! – изумился я.
– Потому что я с самого начала определил, как не должен был поступать наш подозреваемый. А поскольку он, вопреки всем моим выводам, на самом деле, видимо, поступил именно так – то, получается, я катастрофически ошибся…
В течение нескольких следующих дней Холмс выглядел чрезвычайно подавленным. Я не удивлялся этому: разумеется, осознание того, что в своих выводах он допустил серьезную ошибку и, более того, выстроил на ее основе ложную цепь рассуждений – все это могло крайне расстроить и менее уверенного в своем интеллекте человека.
Наконец наступило роковое десятое сентября: день, когда Бут должен был вместе с другими пассажирами выйти из карантина и сразу же подвергнуться аресту[17]. Нетерпеливо, но напрасно мы просматривали все вечерние газеты: ни в одной из них не было ни единого слова по интересующему нас поводу. Утро одиннадцатого сентября тоже не принесло каких-либо новостей. В вечерних газетах информация все-таки появилась, но совсем не та, которую ждали: там была опубликована короткая заметка, в которой содержался намек, что преступнику снова удалось скрыться.
В
Судя по всему, это очередная путаница, вновь подтверждающая: перед нами черновой вариант рассказа. Шестого сентября, когда Холмс получил письмо, отстраняющее его от расследования, Бут еще находился в пути через Атлантический океан, причем лайнер пришел в Нью-Йорк на несколько дней позже того, как Холмс и Ватсон вернулись в Лондон после недельного отдыха. Если ко всему этому приплюсовать еще двенадцать дней карантина, то «роковая дата» должна прийтись по меньшей мере на последние числа сентября.