Человек Чубайса. Геннадий Прашкевич
если правда окажется ужасной?
– Смирись, гордый человек.
– А баксы примешь?
Девица недоверчиво прищурилась:
– Что? Совсем деревянных нет?… – и я физически почувствовал, что видят в этот момент ее вспыхнувшие глаза.
Во-первых, видят заграничную джинсовую рубашку на выпуск. Не бог весть что, но и не на каждом увидишь. Во-вторых, джинсовые штаны, чуть линялые, но по-настоящему линялые. И, наконец, фирменные сандалии.
Обнадеживающее, в общем-то, зрелище, но было видно, что Оля никак не могла встроить меня в привычный пейзаж. Как это так? Рожа самая простая, даже наглая, а деревянных нет.
А у меня действительно были только баксы.
Пять штук, бумажками.
Совсем недавно я выкладывал стопку таких бумажек на стойку «Шоу-Плаза» и, когда девочки трясли передо мной голыми грудями и бедрами, с удовольствием выдавал каждой премию. Там были симпатичные девочки, некоторым я дал бы больше, но в «Шоу-Плаза» не принято давать за раз больше доллара. Почему-то я решил, что Оля (в отличие от указанных девочек) сейчас отошьет меня (что ей доллар?), но, подумав, она кивнула:
– Ладно, выкладывай!
И я выложил долларовую бумажку.
И сразу понял, почему гипсовый старец лишен зрачков.
Девица Оля поспешно спрятала купюру куда-то на пояс, на секунду приподняв кофточку и показав полоску незагорелого живота, но не в кожаную сумку, что демонстративно висела на ее ремне; возможно, это она сама выцарапала старцу зрачки, чтобы он не нашептывал хозяину то, что Оле хотелось скрыть.
– Сдачи не будет? – поинтересовался я.
– Не будет.
– Почему?
– А у нас цены договорные.
– А мы договорились?
– Ну, конечно, клиент, – приветливо произнесла Оля. – Говорите дату.
Я сказал.
– Поздравляю!..
Не спуская с меня внимательных глаз (так проститутки взглядом спрашивают: ничего больше не дашь?), Оля ткнула пальцем в какую-то кнопку.
Пустые глазницы гипсового старца осветились.
Мне показалось, что он презрительно прищурился.
Но, конечно, это только показалось, просто на нижнее веко неизвестного божества упала тень. Что-то в чреве металлической тумбы загадочно заурчало, зашипело. Если там работал мощный компьютер, то, наверное, один из самых первых отечественных – паровой, с ножным приводом, с керосиновым освещением экрана, с негнущейся прямой строкой, теряющейся где-то за пределами темного монитора, наконец, с памятью минуты на полторы, после чего он, конечно, все забывал. Тем не менее (к большому моему удивлению) из специальной прорези медленно выполз факсовый лист.
Самый обыкновенный факсовый лист.
«Вы имеете хорошую жизненную способность и наклонность к физическим удовольствиям,– прочел я и решил: сказано не очень грамотно, но верно. – Иногда вы бываете скучны и с большими претензиями, – (я невольно вспомнил слова бывшей жены). – Иногда вы слишком настойчивы и не совсем честны в