Проект «ПАРАДИЗ». Наталия Новохатская
прощания гостья повернулась к лесу и Детке задом и в некоторой нерешительности двинулась к сфинксу-птице, всем существом ощущая странное чувство, что здесь было оставлено что-то недоделанное, но очень нужное, однако успеется.
Еще одно соображение бродило на задворках сознания, какая-то очень нужная информация или мысль просилась, но не давалась, потому что надо было срочно лететь, птица ждала.
Вблизи птица действительно виделась огромной, как ожившая статуя, круглая голова в пелерине перьев казалась грандиозной, или такое впечатление создавалось потому что присутствие «птицы» было очень мощным, врывалось в сознание как ураган, хотя словесно не оформлялось вообще, только тянуло к себе. Особенно притягивали глаза-плошки стального цвета, они просто вещали: «Иди сюда!» и больше ничего не требовалось.
Если бы оставались хоть какие-то свободные эмоции, подумала о себе Юлия, то вполне возможно было испугаться именно здесь на пересадке, это не транспорт, это птица-гипнотизёр, но сил не было ни на что, надо садиться и лететь, куда повезут.
Путаясь в мыслях и образах, она тем не менее вспомнила об угощении в кармане, и подойдя, протянула к огромному клюву горсть гусениц, вроде бы Детка-Псина склоняла её к такому образу действий. И оказалась совершенно права – птица очень аккуратно подобрала угощение, сглотнула и склонила голову на бок, мол было неплохо, хорошо бы повторить. Хорошо, что карман был полон, и процесс угощения затянулся настолько, что гостья стала принимать вещую птицу почти как данность, невзирая на чудовищные размеры и гипнотическую силу.
А когда привыкла, то почти без колебаний подошла к транспорту сбоку, намереваясь усесться, что и произошло довольно просто, она как бы забралась в перину, только без наволочки и плотно села в груду мягких пушистых перьев. И только, когда живой транспорт головокружительно поднялся ввысь, а над головой взмыли тяжелые крылья, она почти вовремя догадалась, что за перья можно, даже нужно держаться, что и сделала в последний момент, уже почти стремясь вниз, но удержалась. После тего полет пошел не так экстремально, хотя внушительно. Птица тяжело забиралась вверх, крылья парусили над головой, перьевое пространство вокруг гостьи трепетало и пружинило в ритме полёта, как будто рядом работал мощный мотор.
Когда впечатления у летающей путницы выровнялись, оказалось, что видимость обзора сильно ограничена, кругом простиралось одно лишь пространство, поверхность провалилась вниз, и урывками виднелась стоящая в воздухе горная гряда, всё более темнея на небесном фоне, и более практически ничего.
Как будто птица махом вознеслась прямо в стратосферу и рвалась сквозь разреженный воздух в лиловатом сиянии. Казалось, что небо находится везде, а она с трудом сидит в перьях прямо посередине и, если движется, то на месте, под динамичным куполом крыльев. Такое вдруг явившееся однообразие перебило поток остальных впечатлений, словно время вместе с нею повисло в воздухе, заключилось в бьющийся на ветру шатер