В синем городе. Фарафонтова
другой день они съездили на могилу отца, где Наташа положила к памятнику несколько гвоздик. Несколько пунцовых цветов осталось у нее в руках, и брат молча, ни о чем не спрашивая, проводил ее к печальному холмику, занесенному снегом, без оградки, с одним лишь скромным крестом и потемневшей фотографией, с которой улыбался совсем юный еще ее Алешка. Наташа долго смотрела на любимые, размытые ветрами и дождями черты. Она не плакала. Слез не было. Опустившись на колени, Наташа положила на могилу гвоздики, которые заполыхали ярко, словно костер на нетронутом ослепительно-белом снегу.
Несколько следующих дней она провела как во сне. Вместе с братом и его семьей она съездила на высокогорный каток, покаталась по городу, побывала в гостях у двоюродной сестры, посидела в кафе с подругой детства. Все эти события как-то проходили мимо, не оставляя следа в ее опустошенном сердце. И однажды утром Наташа поняла, что рано или поздно ей надо возвращаться. Она попросила брата в тот же день свозить ее за билетом, а на недоуменные вопросы коротко ответила: «Пора домой!» И тяжело вздохнула.
Сначала она хотела лететь самолетом, а потом передумала. Торопиться было некуда, а в дороге она надеялась за трое суток хоть немного прийти в себя и привести мысли в порядок. Чтобы оттянуть какое-то жизненно важное решение, которое ей надо было принимать, и контуры которого были так неясно обозначены.
Поезд был подан к перрону за полчаса до отправления. Прощание было коротким и трогательным. За несколько дней, проведенных в доме брата, она отогрелась душой, мальчики привязались к ней и называли ее наша Наташа. Алена горько сетовала на то, что Наташа мало погостила. Они долго стояли, обнявшись, с братом. Он обещал ей приехать с семьей на следующее лето. Прощаясь, Наташа достала из сумочки подписанный конверт, в который вечером накануне отъезда она вложила стодолларовую купюру. Сергей взял конверт из ее рук и прочитал: «Соколову Алексею Алексеевичу».
– Передашь? – спросила она тихо.
– Добро! – ответил брат, как в детстве понимая сестру с одного взгляда.
Наконец сигнальный свисток объявил отправление, и поезд, медленно набирая ход, замелькал освещенными окнами, постепенно растворяясь в синеве вечернего города.
Сергей еще раз помахал удаляющемуся поезду, затем достал из кармана мобильный телефон, набрал номер:
– Алло… Отправил. Посадил… Встречай. Поезд 138, вагон 12. Прибывает шестнадцатого в 10.05 местного. Что? Все нормально. Конечно, с цветами! Только с цветами! Непременно! Давай. Пока.
И улыбнулся, обняв подошедшую с сыновьями жену: «Все будет хорошо, Аленушка, все будет хорошо!»
Наташа долго вглядывалась в темное окно. Ночной город с его сверкающими огнями давно остался позади. За окном в черном небе время от времени появлялся тоненький серпик месяца, который медленно плыл за вагоном, сопровождая поезд. Где-то далеко мелькали последние сиротливые огоньки и снова пропадали во тьме. Соседи по купе ужинали, пили чай, о