Объятые иллюзиями. Ольга Сергеевна Распутняя
и полной сосредоточенности на работе. Как я уже упоминала, карьера была для него чем-то вроде мании, занимающей главенствующее место в распределении жизненных приоритетов. И если для кого-то работа была само собой разумеющейся деятельностью для получения дохода и с которой приходилось поневоле мириться, то для Джорджа это был источник неизмеримого удовольствия и самоутверждения. Каждому новому делу он радовался, словно рождественскому подарку, причем, чем сложнее и обреченнее был случай клиента, тем лучше. С лихорадочным блеском в глазах он с головой погружался в ворох докладов, описаний, обвинений, личных досье и показаний свидетелей. Все его физические силы и интеллектуальные ресурсы полностью концентрировались на благополучном разрешении дела, и ничего более до этого момента его не занимало. Эта концентрация порой доходила до такой степени, что он спал по четыре часа в сутки и практически не ел. Если кому-то приходило в голову посочувствовать тому удручающему состоянию, до которого его доводит работа, он с громким возмущением заявлял, что ничто не может заставить его испытать большее удовольствие, чем видеть радость освобожденного клиента. Я лично всегда считала, что гораздо больше ему нравиться снисходительно пожимать руки коллегам и выходить из зала суда с высоко поднятой головой и полуулыбкой победителя. Каждое выигранное дело заставляло его все больше утверждаться в своей значимости и добавляло веса в собственных глазах. Но это было сугубо мое мнение. Родители же при встречах со знакомыми, естественно, не могли не упомянуть с сияющими гордостью улыбками об очередном достижении сына, немного омраченными сожалением, что ради работы ему приходиться жертвовать здоровьем, семьей и личной жизнью.
Поэтому не было ничего необычного в том, что каждый из редких приездов Джорджа превращался для нашей семьи в мероприятие колоссальных масштабов. Мы за неделю начинали приводить в порядок весь дом, чтоб любимому Джорджу не так сильно бросалась в глаза разница с Нью Йорком, которая свидетельствовала явно не в нашу пользу. Папа отправлялся в погреб и доставал темные бутыли с крепким сладковатым вином, припасенным для «особых» случаев. Мама, захватив меня с собой, панически сносила полки продуктовых магазинов, заполняя тележку итальянской пастой, бальзамическим соусом, белыми шампиньонами, органической индейкой, различными сортами сыра разной степени жирности, миндальным молоком, безлактозным творогом, коробками с шоколадными макарунами и еще множеством всего. Когда количество покупок начинало угрожающе перевешивать через край корзины, она, ничуть не растерявшись, посылала меня еще за одной.
На целые сутки наш дом превращался в подобие бэкстейджа съемок кулинарного шоу. Под несмолкаемый аккомпанемент маминых громких команд и папиных недовольных бормотаний резались фрукты, тушились овощи, отваривались кальмары, запекалось мясо с картофелем и помешивалось тесто. И только когда разложенный по такому случаю полированный стол был накрыт