Диадея. Айдин Исмаил
в голосе страх.
– К Жаршу.
Айину ничего не оставалось, кроме как повиноваться. Он уже проклинал себя за опрометчивое решение связаться с незаконными скупщиками детей. Кто они? Для чего столько конспирации, ведь правоохранительным органам о них все известно. Если бы полиция хотела, то давно их всех арестовала. Зато дети не смогут сбежать – ответил Ао себе на вопрос и постарался побороть надвигающуюся панику: он тоже не сможет.
Кажется, они несколько раз повернули. Затем спускались и поднимались по лестнице.
– Стоять, – скомандовал фрик.
Он принялся обшаривать его карманы. Взял из рук сумку, зыкнула молния. Ао промолчал. Пожелай уродец в этот момент забрать у него девочку и уйти с ней, он с легкостью мог бы это сделать. Ао не посмел бы возражать. Меньше всего ему хотелось заблудиться в лабиринте плоской черноты. Сумка вернулась к нему в руки. Судя по ее весу, девочка была внутри. Снова толчок в спину. Ао обреченно двинулся дальше.
Внезапно зажегся свет.
– Сядь. Жарш скоро будет.
Ослепленный, Айин нащупал позади себя стул, но сел не сразу. Он озирался по сторонам, пытаясь различить, где находится. Безликие стены освещала висевшая низко над столом лампа. Стол напоминал операционный. Его окружали стулья и кресло. Рядом на полу валялись щипцы размером с детскую головку. Единственный выход из комнаты загораживала портьера, украшенная цветочными узорами. Именно цветочные узоры, этот намек на обустроенность, отчего-то внушили Ао окончательное отвращение к этому месту. Однако его товар все еще был при нем. Жажда наживы придала ему решительности. Он с ненавистью уставился на уродца, который, ухмыляясь, не спускал с него глаз.
Ао открыл было рот, но тот опередил его:
– Разговаривать будешь с Жаршем.
Вскоре послышался шум, и Айин осознал еще одну угнетающую деталь: тишина. Место, где много детей, не должно быть настолько тихим. Конечно, сейчас ночь и, возможно, их комнаты располагались в другом конце фабрики, но что-то подсказывало: днем здесь так же бесшумно. Портьера вздернулась. Вошел хмурый человек в испачканном какой-то жидкостью фраке. Он мельком взглянул на Ао и сразу прошел к креслу. Темная кожа его казалось грязной, а зубы, напротив, были неестественно белыми. У Ао снова возникли тошнотворные ассоциации с цирковыми уродами.
– Вы опоздали, – сказал вошедший, не здороваясь. – Мне не нравится, когда опаздывают.
– Прошу прощения. Птичью фабрику оказалось не так-то легко найти посреди ночи. Мне не хотелось, чтобы таксист знал, где я высадился.
– Показывай ребенка, – не обратил внимания на оправдания человек во фраке.
– Вы не представились.
– А кто я, по-твоему? Не трать мое время. Ты демонстрируешь товар, я проверяю его, назначаю цену, и ты убираешься вон. Голл, положи сумку на стол и открой ее.
Уродец подошел и бесцеремонно вырвал из рук Ао сумку. Бледное лицо Греннеты обогрела низко свешенная