Вольному – воля. Владимир Колычев
морозный, немигающий. Ролан едва удержался от позыва обнять себя руками, чтобы согреться.
– Ну, можно сказать, что так...
Вором как таковым он никогда не был. Но в тюрьму по первому разу попал как раз за угон автомобиля. Мог сесть за убийство, потому как в тот день и отправил на тот свет сразу несколько братков из «новых», а взяли за машину, которая действительно числилась в угоне, но не по его вине. А машину когда угоняли, хозяина ее по голове сильно ударили. И еще пистолет при задержании у Ролана взяли. В общем, девять годков по совокупности отмерили...
– Гордея, говоришь, знаешь?
– Есть немного. Дела с ним делали. Многих других знаю... Я на разных зонах первый срок мотал, ты туда маляву отправь, тебе ответ будет. Никто ничего плохого про меня не скажет, отвечаю...
– На каких ты зонах был?
– Сначала средняя полоса, затем Сибирь-матушка. Сначала общий режим, затем строгий. Девять лет было, затем довесок в три года получил.
– За побег? – заинтригованно спросил Зубодер.
– Нет, зону разморозили. Была сучьей, как у вас, а стала черной, воровской...
– Кто тебе сказал, что у нас тут сучья зона? – нахмурился смотрящий.
– А разве нет? – удивленно повел бровью Ролан.
– Где ты здесь сук видишь? – вскинулся Зубодер.
– При чем здесь, кого я вижу? Порядки у вас такие, что хозяин всем заправляет, а воры ему подыгрывают.
– Хозяин здесь масть держит, это ты правду сказал, – согласился Холодильник. – Потому что Рупор крутой по жизни, сильно себя здесь поставил. А то, что воры ему подыгрывают, так что тут такого? На то нас над мужиками и ставят, чтобы мы пасли их.
– В угоду хозяину?
– Всегда так было. И всегда так будет.
– Не знаю...
В чем-то Холодильник был прав. Блатные всегда над мужиками стояли, по понятиям жить заставляли, смотрели, чтобы те исправно работали, чтобы беспредела не было.
– А что ты вообще знаешь? Кем ты на зоне был? За отрядом смотрел, за хатой, может, за промкой, а? А может, за всей зоной?
– За хатой смотрел, – кивнул Ролан. – А потом у законного в свите...
– В свите, – перебив, передразнил его Холодильник. – В пристяжи ты у него был. Подай-принеси, да?
– Скорее, убрать и подчистить, – жестко усмехнулся Ролан. – По-мокрому...
Неискушенный в тюремных раскладах человек мог бы решить, что в пристяжи законного вора он был шнырем-уборщиком. Но смотрящий понял все правильно. Ролан был исполнителем воровских приговоров, а говоря более грубо, наемным убийцей – и не презренной одноразовой «торпедой» из идиотов, проигравших свою жизнь в карты, а матерым «тигром». Его и уважали, и боялись...
– У нас этим не козыряют...
В голосе Холодильника угадывалось осуждение, но не было презрения. Зато чувствовался глубоко скрытый страх. Ведь Ролан мог исполнить и его самого, по собственному приговору.
– У нас тоже. Но ты все понял.
– Это угроза?
– Ни в коем случае.
–