Память, что зовется империей. Аркади Мартин
остальное было мягким, белым и качественным – как брюки, так и блузка. Махит пожалела, что не может надеть поверх свою куртку, но та была испорчена безвозвратно. Придется выходить из душа босиком и, как она подозревала, в собственной одежде Девятнадцать Тесло.
Заложница, но чистая.
Когда она вернулась в центральный офис, кто-то уже сервировал чай.
Девятнадцать Тесло с головой ушла в работу, переставляла вокруг себя голограммы и проекции с текучим ритмом, так что Махит пока присела за низким столиком с чаем и принялась ждать. Поднимался легкий запах, цветочный и чуть горький. Пиал было всего две, мелкие и керамические, чтобы держать в пригоршне. На станции Лсел чаепитие не было и близко настолько формальным: пакетики, кружки да микроволновки для разогрева воды. Если Махит и пила стимуляторы, то выбирала кофе – с той же самой процедурой, только вместо чайных пакетиков – сублимированные молотые зерна.
– А вот и ты, – сказала Девятнадцать Тесло. Она села напротив Махит и разлила чай по пиалам. – Тебе уже лучше?
– Благодарю за радушие, – сказала Махит. – Я это ценю.
– С моей стороны было бы неразумно ожидать, что ты будешь готова к разговору раньше, чем придешь в себя. Судя по новостям с плазы Центр-Девять, могу представить, что утро у тебя выдалось тяжелым. – Она взяла пиалу и отпила. – Угощайся, Махит.
– Я не хочу умалять ваше гостеприимство, переживая из-за яда или наркотиков.
– Вот и хорошо! Сэкономишь мне время, не придется убеждать, что там нет ни того, ни другого, и если только со времени прилета Искандра на Лселе не изменилось понимание человека, то для твоей физиологии чай совершенно безопасен.
– Мы все еще такие же люди, как и вы, – сказала Махит и отпила. Чай укреплял, в горле долго держался горько-сладкий зеленый вкус.
– Согласна, двадцать лет – едва ли срок для значительного генетического сдвига. А все остальные определения довольно произвольны, меняются от культуры к культуре.
– Уверена, теперь вам бы хотелось, чтобы я спросила, что сейчас в Тейкскалаане произвольно считается нечеловеческим.
Девятнадцать Тесло постучала указательным пальцем по стенке пиалы. Кольца звякнули – металл по фарфору.
– Посол, – сказала она, – я была другом твоего предшественника. Возможно, одним из немногих, хотя, надеюсь, не все так, как мне видится. В память о нем я предлагаю тебе беседу. Но можем сразу перейти к концу, если предпочитаешь не возводить здание взаимного доверия на общей почве. – У ее улыбки, когда та появилась, был тот самый блеск ножа, попавший в ее эпитет. – Я бы хотела побеседовать с Искандром. Либо перестань притворяться Махит Дзмаре, либо дай говорить ему.
«В точности как нож», – подумала Махит.
– Со всем уважением, эзуазуакат, не могу помочь ни с тем, ни с другим, – сказала она. – Первое невозможно, поскольку я не притворяюсь собой. Второе гораздо сложнее, чем вы предполагаете.
– Ясно, – сказала Девятнадцать Тесло.